Channel: Ваша я, Клименко Юлия
Кто я?
Я — Юлия Клименко.
Автор и продюсер.
Моя фильмография — тут, мой творческий путь — здесь.
Про что я пишу?
Про вдохновляющую меня и столь любимую жизнь во всех ее проявлениях.
Про удивительных людей, их путь становления, противоречивые или благородные, вызывающие восхищение, — то есть небезразличные мне поступки, важные события, запоминающиеся диалоги, мелкие, но нужные детали, из которых — словно в пазле — складывается картина мира маленького Человека с большой буквы.
Про опыт. Ни хороший, ни плохой, а помогающий становиться мудрее и милосерднее.
Про книги. Они множат доброту разума и сердца.
Про фотографии. Считаю их отпечатками красоты в истории.
Про большие города и маленькие страны. Они помогают понять себя лучше.
Про музыку. Она про чувственность и жажду жизни.
Про котов. Чтобы вы улыбались.
Ваша я,
Клименко Юлия
Я — Юлия Клименко.
Автор и продюсер.
Моя фильмография — тут, мой творческий путь — здесь.
Про что я пишу?
Про вдохновляющую меня и столь любимую жизнь во всех ее проявлениях.
Про удивительных людей, их путь становления, противоречивые или благородные, вызывающие восхищение, — то есть небезразличные мне поступки, важные события, запоминающиеся диалоги, мелкие, но нужные детали, из которых — словно в пазле — складывается картина мира маленького Человека с большой буквы.
Про опыт. Ни хороший, ни плохой, а помогающий становиться мудрее и милосерднее.
Про книги. Они множат доброту разума и сердца.
Про фотографии. Считаю их отпечатками красоты в истории.
Про большие города и маленькие страны. Они помогают понять себя лучше.
Про музыку. Она про чувственность и жажду жизни.
Про котов. Чтобы вы улыбались.
Ваша я,
Клименко Юлия
Счастье моей профессии заключается в том, что довольно часто я читаю авторов и сценаристов, их творчество, самой первой.
Вот и сегодня счастье❤️🔥
Читаю Андрея.
Photo by @nadya_kovalevitch
Вот и сегодня счастье
Читаю Андрея.
Photo by @nadya_kovalevitch
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Я люблю Григория Горина.
Как можно его слог не любить?.. Ну почитайте же!
«Случай на фабрике № 6», 1974
Работал Ларичев на обувной фабрике № 6, на которой, в силу вековых традиций (всё-таки обувщики — потомки языкастых сапожников), ругаться умели все: от директора до вахтёра. Ругались не зло, но как-то смачно и вовремя, отчего наступало всеобщее взаимопонимание, недоступное лишь младшему технологу Ларичеву. <…>
Ларичев знал, что за глаза его все прозвали «диетическим мужиком», что над ним посмеиваются, что его авторитет равен нулю, но не мог придумать, как это все изменить. И каждый раз, когда в конце месяца на фабрике наступал аврал и надо было ускорить темп работы, директор начинал кричать на своих заместителей, те — на старшего технолога, старший — на младшего, а тот, в свою очередь, должен был орать на мастеров, но не мог. И поскольку эта налаженная цепочка разрывалась именно на нём, то получалось, что в срыве плана виноват именно он, Ларичев, и тогда на него орали все. От этого у Ларичева начинало болеть сердце, он приходил домой бледный, сосал валидол и жаловался жене.
— Женечка, — ласково говорила ему жена, — так нельзя, милый… Ты тоже спуску не давай. Ты ругайся!
— Я не умею, — вздыхал Ларичев.
— Научись!
— Не получается.
— Не может быть, — говорила жена, — ты способный! Ты интеллигентный человек, с высшим образованием… Ты обязан это освоить! Занимайся вечерами.
— Пробовал, — грустно отвечал Ларичев.
Он действительно несколько раз пробовал. Наедине, перед зеркалом. Подбегал к зеркалу с решительным намерением выпалить все, что о себе думает, но каждый раз, видя своё хилое отражение, ему хотелось плакать, а не материться.
— Но это всё вредно для здоровья, — говорила жена. — Мне один доктор объяснял, что брань — это выплёскивание отрицательных эмоций. Все выплёскивают, а ты не выплёскиваешь! Если не можешь сам этому научиться, возьми репетитора.
Как можно его слог не любить?.. Ну почитайте же!
«Случай на фабрике № 6», 1974
Работал Ларичев на обувной фабрике № 6, на которой, в силу вековых традиций (всё-таки обувщики — потомки языкастых сапожников), ругаться умели все: от директора до вахтёра. Ругались не зло, но как-то смачно и вовремя, отчего наступало всеобщее взаимопонимание, недоступное лишь младшему технологу Ларичеву. <…>
Ларичев знал, что за глаза его все прозвали «диетическим мужиком», что над ним посмеиваются, что его авторитет равен нулю, но не мог придумать, как это все изменить. И каждый раз, когда в конце месяца на фабрике наступал аврал и надо было ускорить темп работы, директор начинал кричать на своих заместителей, те — на старшего технолога, старший — на младшего, а тот, в свою очередь, должен был орать на мастеров, но не мог. И поскольку эта налаженная цепочка разрывалась именно на нём, то получалось, что в срыве плана виноват именно он, Ларичев, и тогда на него орали все. От этого у Ларичева начинало болеть сердце, он приходил домой бледный, сосал валидол и жаловался жене.
— Женечка, — ласково говорила ему жена, — так нельзя, милый… Ты тоже спуску не давай. Ты ругайся!
— Я не умею, — вздыхал Ларичев.
— Научись!
— Не получается.
— Не может быть, — говорила жена, — ты способный! Ты интеллигентный человек, с высшим образованием… Ты обязан это освоить! Занимайся вечерами.
— Пробовал, — грустно отвечал Ларичев.
Он действительно несколько раз пробовал. Наедине, перед зеркалом. Подбегал к зеркалу с решительным намерением выпалить все, что о себе думает, но каждый раз, видя своё хилое отражение, ему хотелось плакать, а не материться.
— Но это всё вредно для здоровья, — говорила жена. — Мне один доктор объяснял, что брань — это выплёскивание отрицательных эмоций. Все выплёскивают, а ты не выплёскиваешь! Если не можешь сам этому научиться, возьми репетитора.
А про кино и сценарии?
Ровно такой вопрос мне задали.
Я не хочу становитьсяеще одним псевдо-кинокритиком или гуру сценарного мастерства, поэтому десять советов и пять рекомендаций на эти темы вряд ли вы тут у меня прочтете.
Но я буду писать про опыт, а он - в моем случае - сценарный или кинематографический.
Расценивайте и судите мои истории сами.
Может, они будут лично для вас -- про кино и про сценарии.
И да, мне всегда, впрочем, как и прежде, можно прислать Ваши тексты. В мессенджер или на [email protected]
Я буду рада и благодарна за доверие.
Я обязательно (о, эта ужасная привычка) Вам отвечу.
Ровно такой вопрос мне задали.
Я не хочу становиться
Но я буду писать про опыт, а он - в моем случае - сценарный или кинематографический.
Расценивайте и судите мои истории сами.
Может, они будут лично для вас -- про кино и про сценарии.
И да, мне всегда, впрочем, как и прежде, можно прислать Ваши тексты. В мессенджер или на [email protected]
Я буду рада и благодарна за доверие.
Я обязательно (о, эта ужасная привычка) Вам отвечу.
Я не скучаю по съемкам.
Все по Чехову и по сей день.
«Съемка длилась долго, и я замерзал все больше и больше. После съемки обедали, много пили, премьер рассказывал анекдоты, и всем, кроме меня, было весело. Ночь в грязной гостинице я провел плохо и на другой день, выйдя на съемку, чувствовал себя ничтожным и несчастным.»
Все по Чехову и по сей день.
«Съемка длилась долго, и я замерзал все больше и больше. После съемки обедали, много пили, премьер рассказывал анекдоты, и всем, кроме меня, было весело. Ночь в грязной гостинице я провел плохо и на другой день, выйдя на съемку, чувствовал себя ничтожным и несчастным.»
Я люблю Сергея Довлатова.
(«Советская Эстония». Ноябрь, 1973 г.)
«НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ.
Ученые восьми государств прибыли в Таллинн на 7-ю Конференцию по изучению Скандинавии и Финляндии. Это специалисты из СССР, Польши, Венгрии, ГДР, Финляндии, Швеции, Дании и ФРГ. На конференции работают шесть секций. Более 130 ученых: историков, археологов, лингвистов — выступят с докладами и сообщениями. Конференция продлится до 16 ноября».
Конференция состоялась в Политехническом институте. Я туда заехал, побеседовал. Через пять минут информация была готова. Отдал ее в секретариат. Появляется редактор Туронок, елейный, марципановый человек. Тип застенчивого негодяя. На этот раз возбужден:
— Вы допустили грубую идеологическую ошибку.
— ?
— Вы перечисляете страны…
— Разве нельзя?
— Можно и нужно. Дело в том, как вы их перечисляете. В какой очередности. Там идут Венгрия, ГДР, Дания, затем — Польша, СССР, ФРГ…
— Естественно, по алфавиту.
— Это же внеклассовый подход, — застонал Туронок, — существует железная очередность. Демократические страны — вперед! Затем — нейтральные государства. И, наконец, — участники блока…
— О'кей, — говорю.
Я переписал информацию, отдал в секретариат. Назавтра прибегает Туронок:
— Вы надо мной издеваетесь! Вы это умышленно проделываете?!
— Что такое?
— Вы перепутали страны народной демократии. У вас ГДР после Венгрии. Опять по алфавиту?! Забудьте это оппортунистическое слово! Вы работник партийной газеты. Венгрию — на третье место! Там был путч.
— А с Германией была война.
— Не спорьте! Зачем вы спорите?! Это другая Германия, другая! Не понимаю, кто вам доверил?! Политическая близорукость! Нравственный инфантилизм! Будем ставить вопрос…
За информацию мне уплатили два рубля. Я думал — три заплатят…
— Знаете, — говорю, — уж лучше отсебятина, чем отъеготина.
— Посторонним сюда нельзя.
— А потусторонним, — спрашиваю, — можно?
(«Советская Эстония». Ноябрь, 1973 г.)
«НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ.
Ученые восьми государств прибыли в Таллинн на 7-ю Конференцию по изучению Скандинавии и Финляндии. Это специалисты из СССР, Польши, Венгрии, ГДР, Финляндии, Швеции, Дании и ФРГ. На конференции работают шесть секций. Более 130 ученых: историков, археологов, лингвистов — выступят с докладами и сообщениями. Конференция продлится до 16 ноября».
Конференция состоялась в Политехническом институте. Я туда заехал, побеседовал. Через пять минут информация была готова. Отдал ее в секретариат. Появляется редактор Туронок, елейный, марципановый человек. Тип застенчивого негодяя. На этот раз возбужден:
— Вы допустили грубую идеологическую ошибку.
— ?
— Вы перечисляете страны…
— Разве нельзя?
— Можно и нужно. Дело в том, как вы их перечисляете. В какой очередности. Там идут Венгрия, ГДР, Дания, затем — Польша, СССР, ФРГ…
— Естественно, по алфавиту.
— Это же внеклассовый подход, — застонал Туронок, — существует железная очередность. Демократические страны — вперед! Затем — нейтральные государства. И, наконец, — участники блока…
— О'кей, — говорю.
Я переписал информацию, отдал в секретариат. Назавтра прибегает Туронок:
— Вы надо мной издеваетесь! Вы это умышленно проделываете?!
— Что такое?
— Вы перепутали страны народной демократии. У вас ГДР после Венгрии. Опять по алфавиту?! Забудьте это оппортунистическое слово! Вы работник партийной газеты. Венгрию — на третье место! Там был путч.
— А с Германией была война.
— Не спорьте! Зачем вы спорите?! Это другая Германия, другая! Не понимаю, кто вам доверил?! Политическая близорукость! Нравственный инфантилизм! Будем ставить вопрос…
За информацию мне уплатили два рубля. Я думал — три заплатят…
— Знаете, — говорю, — уж лучше отсебятина, чем отъеготина.
— Посторонним сюда нельзя.
— А потусторонним, — спрашиваю, — можно?
Forwarded from Ваша я, Клименко Юлия (Julia Klimenko 🎬)
По пути из больницы меня накрыл июльский не просто дождь, а ливень.
Я решила воспользоваться услугами городского транспорта.
Сев в электробус, я достала свой компактный томик произведений Сергея Донатовича Довлатова и стала перечитывать «Ремесло».
Через остановку зашла бабуля, села рядом.
Не долго думая, бабуля меня спросила: «Молитвослов читаете, да?»
Я даже не стала отрицать, я ответила правду: «Да, читаю молитвослов».
Я решила воспользоваться услугами городского транспорта.
Сев в электробус, я достала свой компактный томик произведений Сергея Донатовича Довлатова и стала перечитывать «Ремесло».
Через остановку зашла бабуля, села рядом.
Не долго думая, бабуля меня спросила: «Молитвослов читаете, да?»
Я даже не стала отрицать, я ответила правду: «Да, читаю молитвослов».
Смотрю трансляцию питчинга Министерства Культуры.
Такого количества неопознанно-летающих-производственных компаний я и представить не могла.
Это какой-то новый тренд, что у каждого в индустрии должен быть свой продакшн?
Риторика.
Такого количества неопознанно
Это какой-то новый тренд, что у каждого в индустрии должен быть свой продакшн?
Риторика.
Как-то я проводила антропологическое исследование: установила Tinder с целью поиска (не того, что вы подумали) персонажей и диалогов.
Нашла ящик Пандоры.
Не могу держать одну из историй при себе.
Он: "Красивая"
Я: "Спасибо."
Он: "Правильно писать не спасибо, а благодарю. Давай сразу об этом договоримся."
Я: "О чем?"
Он: "О правильном выражении. Потому что «Спаси-Бог!», то есть - убереги меня от этого человека! А благодарю - «БЛАГО - Дарю». Это заряжено благостной энергией."
Я: «Спасибо!»
И вышла из чата, из приложения, из исследования.
Спасибо, так спасибо.
Всем хорошего понедельника и рабочей недели!
Ваша я,
Клименко Юлия
Нашла ящик Пандоры.
Не могу держать одну из историй при себе.
Он: "Красивая"
Я: "Спасибо."
Он: "Правильно писать не спасибо, а благодарю. Давай сразу об этом договоримся."
Я: "О чем?"
Он: "О правильном выражении. Потому что «Спаси-Бог!», то есть - убереги меня от этого человека! А благодарю - «БЛАГО - Дарю». Это заряжено благостной энергией."
Я: «Спасибо!»
И вышла из чата, из приложения, из исследования.
Спасибо, так спасибо.
Всем хорошего понедельника и рабочей недели!
Ваша я,
Клименко Юлия
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Мои родственники очень сильно переживают тот факт, что я не замужем.
Ровно по причине их переживаний я часто, невольно, становлюсь героиней драматично-комедийных историй.
Вот, например, такой эпизод.
Как-то пару-тройку лет назад моя сестра Мария завершала курс МВА в МГТУ им. Баумана.
Звонок средибелого рабочего дня.
Мария на связи.
«Ты извини, пожалуйста, Юля,» - говорит мне Маша. «Я без разрешения показала твою фотографию моему холостомукакому-то там супер-МВА-эксперту, который учится на МВА за очень много миллионов...»
Я вздыхаю, со скупой долей любопытства спрашиваю : «Ну и чего там? Какая обратная связь?»
Но он ответил: «Я такую не потяну!».
Какая интересная история, Мария. Вот спасибо.
Проходит неделя.
Звонок.
Снова Мария.
— Он попросил больше фотографий! Шли скорее!
— Так, подожди, он же не потянет! Или там как МВА-логика работает: по одному фото - не потяну, но если вытянуть побольше из неё - потянет?! Или как? Ну, правда…
Мария была озадачена не меньше меня.
Тем временем, в зоне моих антропологических раскопок пространства Tinder одному персонажу было достаточно этой же фотографии, чтобы моментально мне написать: «Жду - не дождусь, когда буду собирать твои волосы на полу моей квартиры!»
Злосчастное фото прикрепляю.
Всем доброй ночи или прекрасного утра!
Ровно по причине их переживаний я часто, невольно, становлюсь героиней драматично-комедийных историй.
Вот, например, такой эпизод.
Как-то пару-тройку лет назад моя сестра Мария завершала курс МВА в МГТУ им. Баумана.
Звонок среди
Мария на связи.
«Ты извини, пожалуйста, Юля,» - говорит мне Маша. «Я без разрешения показала твою фотографию моему холостому
Но он ответил: «Я такую не потяну!».
Какая интересная история, Мария. Вот спасибо.
Проходит неделя.
Звонок.
Снова Мария.
— Он попросил больше фотографий! Шли скорее!
— Так, подожди, он же не потянет! Или там как МВА-логика работает: по одному фото - не потяну, но если вытянуть побольше из неё - потянет?! Или как? Ну, правда…
Мария была озадачена не меньше меня.
Тем временем, в зоне моих антропологических раскопок пространства Tinder одному персонажу было достаточно этой же фотографии, чтобы моментально мне написать: «Жду - не дождусь, когда буду собирать твои волосы на полу моей квартиры!»
Злосчастное фото прикрепляю.
Всем доброй ночи или прекрасного утра!
Однажды мой телефон предательски разряжался, 5%.
Что делать?
Брать заряд! Благо, они на каждом шагу.
Ну, беру.
Рядом стоит мужчина, тоже пытается взять себе заряд. Вдруг мужчина громко выдыхает и начинает хохотать. А ещё и извиняется: «Простите, девушка, я просто перепутал вас с одной очень-очень интересной женщиной по имени Вероника. Слава Богу, вы - не Вероника!»
Я забираю зарядку: «Да, я не Вероника, но я тоже очень интересная женщина.»
Что делать?
Брать заряд! Благо, они на каждом шагу.
Ну, беру.
Рядом стоит мужчина, тоже пытается взять себе заряд. Вдруг мужчина громко выдыхает и начинает хохотать. А ещё и извиняется: «Простите, девушка, я просто перепутал вас с одной очень-очень интересной женщиной по имени Вероника. Слава Богу, вы - не Вероника!»
Я забираю зарядку: «Да, я не Вероника, но я тоже очень интересная женщина.»
Я люблю блокноты, тетрадки, записные книжки и дневники.
Под каждый проект, который я читаю, пишу или анализирую, я завожу отдельный, но обязательно рукописный бумажный носитель для заметок.
Такая вот олдскульная привычка.
Ровно эта привычка помогает мне проживать и прочувствовать текст, систематизировать мысли, быть «ближе» к материалу, не забывать мысли, погружаться в смыслы, а главное - любить то, что я делаю.
Отдельная ностальгическая особенность: спустя годы, поднимать все записи.
Как вы думаете, сколько у меня папок в архиве?..
Под каждый проект, который я читаю, пишу или анализирую, я завожу отдельный, но обязательно рукописный бумажный носитель для заметок.
Такая вот олдскульная привычка.
Ровно эта привычка помогает мне проживать и прочувствовать текст, систематизировать мысли, быть «ближе» к материалу, не забывать мысли, погружаться в смыслы, а главное - любить то, что я делаю.
Отдельная ностальгическая особенность: спустя годы, поднимать все записи.
Как вы думаете, сколько у меня папок в архиве?..
Одним дождливым утром выходного дня раздался неожиданный звонок в дверь.
Открываю. Удивляюсь: это была хозяйка съемной квартиры, интеллигентная пенсионерка Наталья Вениаминовна.
— Юлечка, я ненадолго, у меня есть к вам разговор.
Интересно…без предупреждения…Какой повод? Не курю, не пью, вечеринки не устраиваю, холостяков не вожу. Ну, разговор, так разговор.
Зашла Наталья Вениаминовна, снова неожиданно для меня обняла и чмокнула в щечку, похвалила исключительный порядок, прошла на кухню.
Предательским образом я за пару часов до этого испекла яблочный пирог — не могла не предложить его к чаю.
И вот он разговор-то за чаепитием:
— Юля, у меня к вам сугубо женский разговор.
— Слушаю, Наталья Вениаминовна.
— У меня есть сын. Максим. Он очень хороший. И вы такая прекрасная.
Пауза.
— Так он же женат, Наталья Вениаминовна.
— В этом и беда, Юля! Но не проблема. Вы гораздо больше ему подходите, вы сделаете моего сына счастливым.
Не готова была я к такому повороту, как, впрочем, и делать незнакомого мне женатого Максима — счастливым.
Дальше Наталья Вениаминовна долго говорила о своей никчемной, безалаберной «грязнуле и бездельнице», невестке, то есть жене Максима.
Я молчала.
Хотя очень хотелось ответить: «Наталья Вениаминовна, да я ж такая же стану.»
Прошло много лет. Наталья Вениаминовна дежурно продолжает раз в год мне звонить, интересоваться моим семейным положением.
В прошлом году пришлось соврать, что я замужем.
Всем приятного воскресенья!
Открываю. Удивляюсь: это была хозяйка съемной квартиры, интеллигентная пенсионерка Наталья Вениаминовна.
— Юлечка, я ненадолго, у меня есть к вам разговор.
Интересно…без предупреждения…Какой повод? Не курю, не пью, вечеринки не устраиваю, холостяков не вожу. Ну, разговор, так разговор.
Зашла Наталья Вениаминовна, снова неожиданно для меня обняла и чмокнула в щечку, похвалила исключительный порядок, прошла на кухню.
Предательским образом я за пару часов до этого испекла яблочный пирог — не могла не предложить его к чаю.
И вот он разговор-то за чаепитием:
— Юля, у меня к вам сугубо женский разговор.
— Слушаю, Наталья Вениаминовна.
— У меня есть сын. Максим. Он очень хороший. И вы такая прекрасная.
Пауза.
— Так он же женат, Наталья Вениаминовна.
— В этом и беда, Юля! Но не проблема. Вы гораздо больше ему подходите, вы сделаете моего сына счастливым.
Не готова была я к такому повороту, как, впрочем, и делать незнакомого мне женатого Максима — счастливым.
Дальше Наталья Вениаминовна долго говорила о своей никчемной, безалаберной «грязнуле и бездельнице», невестке, то есть жене Максима.
Я молчала.
Хотя очень хотелось ответить: «Наталья Вениаминовна, да я ж такая же стану.»
Прошло много лет. Наталья Вениаминовна дежурно продолжает раз в год мне звонить, интересоваться моим семейным положением.
В прошлом году пришлось соврать, что я замужем.
Всем приятного воскресенья!
Видно, нечего нам больше скрывать,
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым — исполненье надежд.
Видно, прожитое — прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Видишь, падают дожди октября,
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Мы затопим в доме печь, в доме печь,
Мы гитару позовём со стены,
Всё, что было, мы не будем беречь,
Ведь за нами все мосты сожжены,
Все мосты, все перекрёстки дорог,
Все прошёптанные клятвы в ночи.
Каждый предал всё, что мог, всё, что мог, —
Мы немножечко о том помолчим.
И слуга войдёт с оплывшей свечой,
Стукнет ставня на ветру, на ветру.
О, как я тебя люблю горячо —
Это годы не сотрут, не сотрут.
Всех друзей мы позовём, позовём,
Мы набьём картошкой старый рюкзак.
Спросят люди: «Что за шум, что за гром?»
Мы ответим: «Просто так, просто так!».
Просто нечего нам больше скрывать,
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым — исполненье надежд.
Видно, прожитое — прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Видишь, падают дожди октября,
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Юрий Визбор, 1970
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым — исполненье надежд.
Видно, прожитое — прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Видишь, падают дожди октября,
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Мы затопим в доме печь, в доме печь,
Мы гитару позовём со стены,
Всё, что было, мы не будем беречь,
Ведь за нами все мосты сожжены,
Все мосты, все перекрёстки дорог,
Все прошёптанные клятвы в ночи.
Каждый предал всё, что мог, всё, что мог, —
Мы немножечко о том помолчим.
И слуга войдёт с оплывшей свечой,
Стукнет ставня на ветру, на ветру.
О, как я тебя люблю горячо —
Это годы не сотрут, не сотрут.
Всех друзей мы позовём, позовём,
Мы набьём картошкой старый рюкзак.
Спросят люди: «Что за шум, что за гром?»
Мы ответим: «Просто так, просто так!».
Просто нечего нам больше скрывать,
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым — исполненье надежд.
Видно, прожитое — прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Видишь, падают дожди октября,
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Юрий Визбор, 1970
HTML Embed Code: