Будет интересно только любопытствующим около академической философии.

Обнаружена лекция Брендома, в которой он уже в Феноменологии Духа находит у Гегеля критику концепции возможных миров как, собственно, миров и идеи актуального мира как лишь одного в их ряду. Да, тех самых возможных миров — Брендом у Льюиса учился и его прямо называет. Сам тезис Гегелем ещё явнее будет высказан в "логиках", особенно главах о действительности, тут занятно его увидеть уже в "инвертированном мире". Есть также раздатка из его курса (там docx).

Простая демонстрация и демистификация трудовой теории ценности (стоимости)

Чтобы нечто могло быть ценным, оно в первую очередь должно вообще существовать, то есть иметь какие-то материальные проявления. Эти проявления необязательно вещные. Ценным может статус, но и статус ценен потому что проявляется в действительности: в дверях, которые перед тобой открываются, в тоне, которым с тобой разговаривают. Необходимость материальности заставляет некоторых считать, что объекты и ценны в силу своей материальности. Но это не совсем так — фактическое свойство должно быть, но ещё оно должно быть востребовано. Материальное свойство само по себе для ценности это пока ещё ничто. Конечно, востребованность не случайна и близко связана со свойствами того, что востребовано, и тем не менее эта востребованность не сводится к свойствам — она происходит только во встрече предмета с агентом, и когда мы видим ценность в самой вещи как материальном объекте, мы видим её смотря на вещь глазами такого предполагаемого агента.

Т.н. "субъективная" теория ценности вымещает наивный материализм. Подобным образом более социологические теории ценности вымещают наивный субъективизм. Да, обладать ценностью внутри экономики — системы производства, оборота и потребления — может только нечто субъективно востребованное, также как и только нечто имеющее материальные проявления может быть субъективно востребованным. Но также как субъективная ценность появляется из материальных свойств под сенью их оценок и не сводится к самим свойствам, так и экономическая ценность появляется из субъективных оцениваний под сенью их роли в общем обороте и не сводится к ним.

Видно это даже на простейшем примере экономики одного человека, выступающего и производителем, и потребителем. Положим вы находите себя в ситуации способности получать одежду, отказываясь от чего-то другого, скажем еды. Пока даже не трогаем этого получения в терминах труда, пока скажем что вам доступен магический алтарь, превращающий еду в одежду. Какова ценность одежды для вас? Мы можем сказать это посмотрев на ваше поведение — посмотрев сколько еды вы понесете на алтарь, по тому курсу, что алтарь вам предлагает.

Регулируется ли ценность вашими субъективными предпочтениями? С одной стороны да — если вам вдруг понадобился дополнительный слой одежды в силу наступивших холодов (изменение материальных факторов опосредованное вашей реакцией на них), то вы понесете на алтарь больше еды чем раньше. Чем от большего количества еды вы отказываетесь в пользу одежды, тем выше вы цените одежду. Но что если с вашими предпочтениями ничего не происходит, а алтарь вдруг начинает выдавать в два раза больше одежды на то же количество еды? Продолжите ли вы нести столько же, что раньше? Почти точно нет, скорее всего вы больше еды начнете оставлять себе. Получается, ценность одежды понизится — но не потому что что-либо изменилось субъективно, а потому что изменилась доступная вам технология превращения одного в другое. Вы меньшим теперт готовы жертвовать ради одежды, потому что у вас есть теперь способ получить её за меньшее. А что бы здесь было той "субъективной" ценностью, которая остается неизменной, если в поведении она не выражается — как раз субъективизм здесь начинает выглядеть "метафизическим".

Преображающих алтарей в мире почти не существует. Зато в мире есть труд — труд это общее название для деятельности по превращению менее полезных предметов в более полезные. Труд в сочетании с обменом позволяют даже воплотить ту самую магию — предоставить способность отдавать еду и получать взамен одежду. Воспроизводимость ценных предметов трудом определяет возможности их соотношений. То что легко воспроизвести не может быть более экономически ценным в капиталистическом укладе, чем то что воспроизвести трудно, независимо от субъективных оцениваний. Руководящим для экономической ценности субъективным оцениванием становится оценивание не собственных свойств того или иного предмета, а трудности его воспроизводства, "количества необходимого труда". Конечно, это применимо только к тем предметам, что воспроизводимы и ровно поэтому.

Егор Жуков с девятого класса жил американской политикой и наконец, отлично от многих подобных, привел свою жизнь в соответствие с тем, что занимало его мысли. Обретение людьми гармонии и безопасности только радует. Также он остается либертарианцем, и нам посчастливилось вновь услышать, что же это значит. Со своей стороны, я все более отмечаю насколько неуклюже вмещаются в русскую речь стандартные формулы — "самопринадлежность" и "принцип неагрессии", про "гомстед" я вообще молчу. Но в основном я задумался о другом.

Да, либертарианство это комплекс ответов на вопросы рода: "Что такое государство, зачем оно нужно и каким оно должно быть", "Что такое право, зачем оно нужно и каким оно должно быть?" Но отвечая на такие вопросы, в каком-либо ключе, мы зачастую полагаемся на подразумевающийся ответ на совсем другой вопрос — "Что такое человек, что в его человечности значимо и ценно?" Этот вопрос остается невысказанным, но ответ на него держит на короткой узде те ответы, что высказываются и выносятся на обсуждение. Обмен политическими репликами часто не дорастает до диалога, по моим впечатлениям, так как стороны озвучивают решения совершенно разных задач, и даже не понимают в каком смысле предлагаемая оппонентом альтернатива это вообще альтернатива.

Если для вас люди это в первую очередь материал или ресурс, ваше представление о государстве и праве будет одним. Если люди в первую очередь — животные, обладающие чувствительностью, здоровьем, аффектами, то другим. Если же они в первую очередь — источник опасности, соперники, конкуренты и враги, то третьим. Либертарианство принадлежит семейству политических теорий, укорененных в совсем другой антропологии. Для либертарианцев, человек это в первую очередь тот, кто способен сам решать, кто он и кем ему быть. Человек, хотя бы потенциально, хозяин своей жизни. Он способен делать выбор и нести за него ответственность. Другими словами, человек в первую очередь субъект.

Значимость субъектности часто путают с индивидуализмом. Конечно, достаточно либертарианцев индивидуалисты, но в целом такое отождествление — ошибка. Выбор быть любящим отцом, верным другом, прилежным христианином это тоже выбор, и такие формы преданности другим мы ценим именно когда они выбраны, а не воспроизводятся механически или в силу обстоятельств. Субъект уникально способен не просто быть социален, но и осознавать эту социальность, участвовать в ней активно и с пониманием. Во многом только в этой социальности субъект и способен состояться как субъект — с камнями и ветром невозможны не только дружба и любовь, но даже коммуникация.

В человеке значима его субъектность, но реализация этой субъектности требует соответствующих условий. Стать хозяином своей жизни можно только если никто другой не начинает ей хозяйничать за тебя. Чтобы стать действительной, субъектность должна быть защищена от посягательств. Отсюда следуют известные либертарианские формулы. Недопустимость посягательств, право быть хозяином своей жизни уже звучат получше чем "неагрессия" и "самопринадлежность". Но в русском есть и формула ещё прямее и проще — не трогай чужого без спроса. Чужое — хоть тело, хоть собственность — именно чужое, не твое. Мир людей как субъектов с их собственными жизнями значимым образом определяется этим разделением. Действительность этого разделения есть свобода, свобода быть собой — в том числе вместе с другими и ради других.

Разумеется, это оптимистическая установка. Если ты окружен врагами, грабителями, то последнее о чем ты будешь думать это уважение их субъектности — и вполне оправдано. Но большая часть из нас не нарушители прав друг друга, и не планируем ими становиться. Каких бы врагов у нас не было, нам надо как-то решить, как жить друг с другом. Кроме того, никто кто принимает рамку уважения нашей субъектности, не прося взамен ничего кроме взаимности, по сути и не может быть нам настоящим врагом. В этом и есть смысл принятия либертарианских принципов как основных, базовых, какие бы другие цели и задачи мы бы не хотели потом положить к ним в дополнение.

2024, каким был этот год для ЛПР?

2024 год стал для нашей партии годом больших испытаний, трудностей и достижений. Мы переживали потери, добивались результатов, организовывали акции и мероприятия по всей стране и за её пределами. Наши сторонники и активисты проявляли невероятную стойкость и преданность делу, воплощая в жизнь проекты, которые казались невозможными в текущих условиях.

2024 год начался с вдохновляющей кампании по сбору подписей за антивоенного кандидата. Сотни тысяч людей, несмотря на мороз, выстраивались в очереди, а десятки членов и сторонников нашей партии активно помогали в 11 регионах России и за её пределами.

Февраль стал трагическим месяцем: мы потеряли Алексея Навального. В течение недели наши активисты возлагали цветы к стихийным мемориалам в десятках городов, выражая свою скорбь и солидарность.

В марте многие наши члены и сторонники были наблюдателями на выборах. К сожалению, некоторым из них пришлось столкнуться с задержаниями и административным давлением.

Апрель запомнился серией лекториев за рубежом, организованных при поддержке наших активистов.

В мае в Нижнем Новгороде прошла масштабная интеллектуальная ярмарка. В этом же месяце наш соратник из Воронежа был задержан из-за открытки с картиной «Апофеоз войны», показанной на встрече с Екатериной Мизулиной.

Летом многие из наших сторонников участвовали в выборах в качестве кандидатов. В Екатеринбурге и Санкт-Петербурге им удалось дойти до дня голосования, но ни один из них не получил мандатов. Параллельно состоялись пять крупных лекториев в Москве, Самаре и Тбилиси, а в Воронеже и Хабаровске прошло несколько пикетов. За лето было организовано 11 вечеров писем в пяти городах.

Сентябрь отметился арестами наших активистов. Член федерального комитета и партийный юрист получили административные сроки после подачи уведомления о митинге в поддержку Telegram и Павла Дурова. В этот же месяц прошли пикеты и наблюдения на выборах разных уровней.

Октябрь стал рекордным по количеству вечеров писем политзаключенным – целых шесть раз мы собирались, чтобы отправить весточку в места заключений. Также состоялись крупные лектории в Москве и Нижнем Новгороде. В День памяти жертв политических репрессий наши активисты провели акции в нескольких городах, несмотря на задержания.

Ноябрь стал ярким месяцем для Новосибирска: там удалось согласовать и провести митинг памяти жертв политических репрессий. В Москве прошёл очередной большой лекторий, а вечера писем прошли в пяти городах. Активисты Екатеринбурга собрали средства и доставили в приют 500 килограммов корма для собак, а также помогли построить новые домики для животных.

Декабрь завершил год очередным лекторием в Москве, пятью вечерами писем и несколькими совместными мероприятиями с другими общественными организациями.
Всего за 2024 год наша партия провела свыше 136 офлайн-активностей. Москва стала лидером по числу лекториев (8 за год), а Самарская область – по числу вечеров писем политзаелюченным (20).

Мы верим, что 2025 год станет ещё продуктивнее. Для этого мы планируем собрать 360 тысяч рублей, которые позволят провести 12 лекториев в регионах. Ваш вклад, рублём или биткойном, поможет нам продолжать нашу борьбу за справедливость и свободу.

Этот год показал, что наше движение живет и развивается, что у нас есть силы и энергия для новых побед. Присоединяйтесь к нам — вместе мы ещё сильнее!

Ссылка на сбор

Сайт ЛПР | Вступить

Этот канал начался около пяти лет назад с небольшого обзора разных смыслов, в которых права могут "быть". Это тема вечная, в ней всегда всплывают одни и те же вопросы, в частности о соотношении должного и сущего, цели и способности, идеи и силы. Многих эта тема мотивирует на занятие очень эмоционально заряженных позиций, в которых на первый план выступает обличение несогласных и совершенно затирается желание добросовестно разобраться в вопросе, хотя бы для себя самого. А разбираться тут есть в чем. Спустя время, текст мне все еще кажется пригодным для первичного погружения — хотя написан он слишком технически и концепутально нагружено, многие предложения не помешало бы сопроводить комментариями длиной в небольшой абзац. Может попрошу какую-нибудь языковую машину сделать это, раз уж мы ими теперь обеспечены, а пока кину ссылку на архив, раз уж эта дискуссия вновь всплыла:

Смысл прав

Бонусы в ту же тему: Либертарианство и объективные нормы, Мысль о политическом в условиях деспотии на примере стоиков и эпикурейцев.

Последнее время читаю про теорию, историю и философию денег — и недавно английские друзья пригласили на свой небольшой подкаст рассказать часть из кристаллизовавшихся мыслей: Спотифай / Эппл Рассказал про кредитную и бартерную теории денег, как австрийские монеты 18го века продолжали чеканиться Муссолини для нужд Эфиопии, обсудили сакральность и вергельд, а также я попытался сформулировать на понятном языке описанную Марксом алхимию реального абстрагирования меры ценности из натуральных единиц. Также немного о том, как вообще отвечать на вопросы рода 'Что такое деньги?' — спойлер: мы все еще толком не знаем.

15 апреля 2025 в 19-00 Центр Адама Смита совместно с московскими либертарианцами приглашает на лекцию Ильи Васькина "Иран после Исламской революции 1979 г.: краткая история"

Что происходило в Иране после Исламской революции 1979 г.? Какая там возникла политическая система, и как она менялась? Ожидаемым ответом на эти вопросы является средневековая теократия, откатившая назад весь прогресс, который был достигнут при династии Пехлеви. Так ли это на самом деле? И что скрывается за кажущейся архаикой режима Исламской республики?

Илья Васькин - старший преподаватель и младший научный сотрудник Центра изучения Ближнего Востока, Кавказа и Центральной Азии (CSMECCA) ИКВИА ФГН НИУ ВШЭ, автор телеграм-канала "Иранская политика".

Пространство "Открытый мир"
Зал "Мансарда", третий этаж.

г. Москва, ул. Павловская, д. 18.
Метро Тульская

Вход бесплатный, по регистрации

Неплохо поговорили с Григорием Баженовым и Василом на Фьюридропс о власти — и что это такое, и зачем оно нужно. Достаточно тщательно, кто-то скажет занудно, расчертили отличия власти, силы, влияния, принуждения и способов их перетекания друг в друга. Затронули вопрос нормативности как вырастающий из природы власти в виде момента её легитимности, и то как должное в итоге структурирует сущее. Многое конечно осталось за бортом, в частности я не стал представлять либертарианскую нормативную теорию власти.

Зато хорошо разобрали тему, которая на мой взгляд является важнейшей, и при этом почти целиком упускаемой из виду — власти как особо отношения между людьми, в котором указания властвующего становятся основаниями (или, если угодно, стимулами) для совершения подвластным указанных действий просто потому что они отданы. Такая картина встречает серьезное сопротивление со стороны стандартного современного мышления, мы сразу хотим спросить а почему такое отношение может возникнуть и воспроизводиться, и это абсолютно резонный вопрос – но само отношение заслуживает не меньшего внимания чем его полагаемые источники.

Также, я к сожалению не упомянул на стриме, но для русской мысли вся эта тема не новая. Ее разбирал, именно в том ключе, что я подал, один из главных отечественных правоведов – Николай Коркунов (не шоколад). В частности в своей диссертации, изданной как Указ и закон.

Смерти нет, братья и сестры!

Заинтересует только следящих за окололибертарианскими движениями в России

Не видел смысла комментировать последние идейные достижения Михаила Светова, но отчасти на волне пасхальной радости, отчасти с подачи Григория на стриме, посвященному власти, вдруг понял, что есть кое-что хорошее в происходящем. Напомню, что не так давно Михаил считал, что быть либертарианцем значит подписать буквальный договор, текст которого он* составил и опубликовал на сайте, даже привинтив к нему блокчейн. Либертарианцы, по его тогдашнему мнению — это такая община людей, сведенная вместе своими идеалами и живущая по ним, а до других им дела нет, и вообще с другими даже никакого права нет, они же договор не подписали.

Публикация текста же демонстрирует достигнутое по достижении сорокалетия понимание, что не только многие либертарианцы не собираются самоизолироваться по признаку разделения политических взглядов, но даже собравшись в общину эти либертарианцы могут надеяться на подобие достойной жизни лишь во взаимодействии с оставшейся частью человечества. Взаимодействие это будет вынуждено строиться на основании каких-то взаимоприемлемых принципов, причем приемлемых для других "идеологий" по объективным причинам взаимной выгодны сотрудничества, а не в силу идеологических симпатий.

Если это верно — а то что в тексте идеализм приписан не самому себе, а созвездию исторических злодеев и сиюминутных публичных соперников нас смущать не должно — то Михаил на один очень существенный шаг приблизился к пониманию того, что же такое либертарианство. А именно: это не столько набор содержательных «ценностей», принимаемых или отвергаемых по личной прихоти, сколько результат поиска минимальных прагматических принципов, способных быть всеобщими для взаимодействия людей при учёте и принятии их различий. Люди разные, и будут жить с этой разностью, и поэтому им неплохо бы найти способ жить с разностью, но в мире. Это подразумевает установление общеприемлемых границ, внутри которых разность людей может практиковаться сколько их душе угодно, но которая встретит ответ при выплескивании за эти границы и на тех, кто не приветствует и не разделяет такое выплескивание.

Вы — будь то как индивид, или как община — живите как хотите, и дайте жить другим. Почему? Потому что если вы не дадите жить другим, эти другие не дадут жить вам. Жить же сообразно своим идеалам, каждый своим, хотят все. И совместная жизнь в мире — возможна. Конечно, не всегда и не везде. Бывают идеалы настолько несовместимые, что их носители только и могут существовать, что в войне с остальными. Но большинство не таковы: даже коммунисты готовы принять, что пусть они и не верят в частную собственность как часть наиболее разумного общественного устройства, это не повод формировать банду и жить грабежом здесь и сейчас.

Либертарианство — это идея сохранения мира, и поэтому оно сосредоточено на применении физической силы и частной собственности, т.е. регламентации допустимых взаимодействий. Границы этой допустимости определяются не субъективными представлениями о том, где бы их провести, а объективными потребностями индивидов в наличии сферы реализации личных интересов. Признание этой сферы со стороны других индивидов, в свою очередь становится необходимым условием любого мирного сотрудничества вообще. Без такого надежного признания, формально и институционально закрепленного, будет лишь хаос постоянных попыток что-то друг у друга урвать, в котором даже самый сильный актор в любой момент может быть раскулачен тактическим союзом многочисленных противников.

Развитие этой идеи и приводит к очерчиванию "естественных прав", а никакая ни божественная воля или наивная вера в способность людей придумать произвольные красивое звучащие принципы и следовать им. Но это мы уже сильно забегаем вперед, а чему порадоваться есть уже сейчас.

*Как часто с Михаилом, под капотом потрудилось много людей, остающихся неназванными, а немалая часть текста была просто скопирована из любимой литературы — в любом случае, сайт уже и не работает.

Когда-то уже очень давно я был студентом в Лондонской Школе Экономики, и было интересно вести блог — это был еще ЖЖ — в котором можно было бы пересказывать домашку и прилагать ее к актуальным вопросам российской политики. Штука это очень полезная, к сожалению она за пару лет после выпуска наскучивает, если ты нормальный человек. А сейчас в этом же жанре, из вуза который лучше не называть, появился Александр Бочаров и пишет прямо здорово, например: https://hottg.com/politfack/671. Подписывайтесь.

25 апреля 2025 в 19-30 Центр Адама Смита совместно с московскими либертарианцами приглашает на лекцию Ольги Садовской "Трансформация правовых институтов в современной России".

Ольга Садовская - юрист-международник, эксперт ООН по развитию законодательства.

Пространство "Открытый мир"
Зал №7, второй этаж.

г. Москва, ул. Павловская, д. 18.
Метро Тульская

Вход бесплатный, по регистрации

Проживший всю жизнь в Кенигсберге философ Иманнуил Кант был прусским моральным ригористом. Он считал, что при помощи чистого разума открыл неоспоримый принцип этики — категорический императив — который повелевает как поступать во всех ситуациях, независимо от чувств, обстоятельств и последствий. Например, он повелевает не врать, даже чтобы спасти жизнь человека от убийцы. Следовать морали значит подчиниться этому императиву беспрекословно, и это якобы непреложная истина для всех людей, везде и всегда. Таким образом, философия Канта это доведенная до предела философия рабства, стада, в которой привычные христианские догмы предстают в светских облачениях. Пропитанная своебразной метафизикой мысль Канта для современного человека и философа может представлять разве что исторический интерес.

Подданный российской императрицы Елизаветы Петровны и последователь Руссо, Иммануил Кант, был типичным для эпохи Просвещения субъективистом. Он утверждал, что реальность непознаваема, и что все принципы и догмы должны подвергаться самостоятельной критике. Следовать лишь тем законам, что каждый положил сам для себя Кант считал самой сутью человечности, а любое подчинение — посягательством на человеческое достоинство. Кант отвергал претензии метафизики самой по себе решать какие-либо содержательные вопросы, и указывал на важность развития в себе моральных чувств. Он считал, что у каждого народа свое понимание морали, которое зависит даже от свойств языка. Таким образом, философия Канта это доведенная до предела философия индивидуализма, в которой привычные нигилистические догмы предстают в облачениях всеобщей рациональности. Пропитанная отсылками к абсолютно независимым личностям, мысль Канта для современного человека и философа может представлять разве что исторический интерес.

А чуть более всерьез Канта сегодня будут обсуждать здесь.

На канале московских республиканцев Андрей Быстров написал пост в честь именинника Дэвида Юма, одного из ценнейших философов в истории западной мысли — но воздал ему почести очень странным образом. Взяв за основание расхожий троп о том, что Юм скептик и "не предлагает рецептов" в общей философии, Андрей экстраполировал эту хрестоматийную характеристику Юма на его нормативную и политическую философию. Юм Быстрова "не верит в добродетель граждан, не призывает к участию в делах полиса и не мечтает о самоуправлении". Это очень загадочное резюме, и думаю при более близком знакомстве Андрей бы обнаружил в Юме ещё больше интересного для себя.

Начнем с добродетелей. Добродетели вообще — в самом центре нормативной картины Юма. Третья книга Трактата посвящена им, первая её часть так и называется "О добродетелях и пороках в целом", а следующие две части разбирают, соответственно, добродетель справедливости и то, что Юм называет "естественными" добродетелями. Добродетели по Юму и их воспитание играют важнейшую роль в процветании как индивидов, так и, особенно индивидов-в-обществе и, соответственно, общества в целом. Вот что пишет Юм в третьей части третьей книги:

"Никто не может сомневаться, что многие из естественных добродетелей имеют указанную склонность к поддержанию общественного блага. Кротость, благодеяние, милосердие, щедрость, снисхождение [clemency], умеренность, беспристрастность [equity] выступают на первом плане нравственных свойств и обычно называются общественными добродетелями, чтобы отметить их склонность к поддержанию общественного блага. Это выраженно столь сильно, что некоторые философы представляли все моральные определения рукотворными и воспитанными, будто искусные политики пытавшись сдержать бурные страсти людей заставили их действовать на благо общества с помощью соображений чести и стыда. Эта система, однако, не согласуется с опытом. Ибо, во-первых, есть добродетели и пороки, помимо имеющих склонность к общественной выгоде или потере. Во-вторых, если бы у людей не было естественного чувства одобрения и порицания, политики не могли бы его в них возбудить; и слова похвальный и одобряемый, порицаемый и отвратительный были бы не более понятны нам, чем будь они совершенно чуждой нам речью, как уже было замечено. Пусть система и ошибочна, она способна научить нас, что нравственные различия возникают, в значительной степени, из склонности свойств и характеров к поддержанию общественного интереса, и что именно наша забота об этом интересе заставляет нас одобрять или не одобрять их. Между тем, столь обширное беспокойство об этом интересе происходит только из симпатии; и, следовательно, именно этот принцип, выводит нас настолько за пределы самих себя, что порождает в нас такое же удовольствие или тревогу от чужих характеров, полезных или пагубных для общества, как если бы эти характеры были склонны к обеспечению выгоды или вреда нам самим."

Помимо всех частей Трактата посвященных добродетелям в целом, стоит обратить внимание на описание Юмом конкретного случая, Иакова Второго (абзац 51), который весь построен вокруг добродетелей.

Касательно же политических взглядов, и участия граждан в самоуправлении, у Юма есть целый ворох текстов на этот счет включая буквально "Идею идеальной республики [commonwealth]" (1752), в которой дается очень подробный рецепт, предполагающий широкое и многоступенчатое участие глав домохозяйств в политике. Помимо него, во многих текстах Юм размышляет о британском политическом устройстве и сравнивает его как с современными, так и с древними конституциями. Тема выборного представительства и его важности возникает там постоянно, также как и тема публичного внимания и критики того, что творят магистраты. В целом политическая картина Юма вертится вокруг возможностей злоупотреблений и механизмов их купирования посредством сдержек и противовесов, вовлекающих в политику многих граждан. В пику этому можно привести разве что эссе "О гражданской свободе", в котором Юм отмечает, чисто эмпирически, что не так все плохо с европейскими абсолютными монархиями.

Этика естественного закона предполагает, что существуют базовые блага, которые определяются человеческой природой, а поэтому имеют объективные способы и правила их достижения. Согласно этой традиции, мораль — это не инструмент усмирения нравов, а способ обнаружения законов человеческого процветания. В этом выпуске подкаста вместе с Василом и Константином Морозовым обсуждаем старый и новый естественный закон, школу Финниса-Гризе, природу базовых благ и множество других вопросов, связанных с традицией естественного закона.

https://youtu.be/5KlUA3FqWOQ

Любовь — многозначное понятие, которым в силу его многозначности легко вертеть, смутно намекая на нечто большее, чем правда утверждается. Взять, например, «любовь к своей стране», выражаемую в том числе символически в сегодняшнем национальном празднике. Что под ней имеют в виду? Если посмотреть хотя бы на ритуальные тексты, публикуемые сегодня, то имеется в виду: хвалить страну и ей восхищаться. Если это и любовь, то в лучшем случае чрезвычайно односторонняя, ровно такая, которую с небольшими издержками можно показательно воспроизвести раз в год.

Кто действительно любит? Не только страну, а вообще кого угодно и что угодно? Возьмём ближайший аналог страны — свой дом. Немного любви к дому в рассказах о том, что твоя квартира — самая лучшая. Не столь много любви и в заявлениях о том, что кроме своего дома ничего не нужно, и тем более в деятельном воплощении этого девиза путём просиживания на диване за телевизором или компьютером. Любящим свой дом мы назовём того, кто вкладывает в этот дом время и силы — сознательно и, да, с гордостью. Человек, любящий свой дом, гордится новым ремонтом, починенной крышей, заключённым договором об обустройстве нормального газона и двора. Также он обычно делает свой дом открытым для других: для него любовь к дому становится частью и любви к близким, средством приютить их, обеспечить комфорт или даже просто приятно провести время.

Любовь — это не только забота, но и защита. Любящий свой дом не бросает его лишь потому, что перевели в другой офис; не закрывает глаза на безалаберность ЖЭКа; не примиряется с уродованием фасада рекламой, пусть даже ему за это заплатят. Конечно, он не кивает начальству, чтобы выслужиться, когда начальство оглашает удивительный план полной и окончательной "реновации" жилища. Когда сохранность любимого, его развитие и процветание становятся для вас благом сами по себе, когда ваша жизнь начинает протекать в том числе просто ради них — это любовь.

Поздравляю любящих Россию с её днём. В этом году, как и в прошлые, вам приходится жертвовать очень многим. Я поздравляю в первую очередь тех, кто не остаётся в стороне, наблюдая, как Россию уродуют, обедняют и сводят с ума; тех, кто борется против гибельного политического и военного курса, выбранного государством; и тех, кто за эту борьбу платит спокойствием, карьерой, свободой, а иногда и жизнью. Вы необходимы: без вас страна угаснет, как угасает всё, лишённое любви. Это ваш день, но также и день памяти того, что за Россию стоит бороться. Когда мы говорим, что Россия — прекрасна, речь именно об этом. Силы потраченные на нашу, прекрасную Россию не выброшены на воздух, a вложены во что-то ценное, уникальное и заслуживающее этих жертв.

С Днём России! России — быть.

Центр Адама Смита совместно с московскими либертарианцами приглашает 19 июня 2025 года в 19-00 на лекцию профессора географического ф-та МГУ, доктора географических наук Натальи Зубаревич "Регионы России в новых экономических условиях".

Наталья Васиильевна Зубареевич — экономико-географ, ведущий в России специалист в области социально-экономического развития регионов, социальной и политической географии.

г. Москва, ул. Восточная, д.4, корп.1, культурный центр "ЗИЛ", зал "Лекторий".
(метро "Автозаводская").

Вход бесплатный, по регистрации