по случаю 8 марта думаю про женщин и труд.

почему думаю? потому что выходной. по выходным я думаю.

а почему один выходной по случаю праздника? это непорядок.
нужно, чтобы было два. а иногда — по високосным годам — даже три.

ловлю себя на том, что подобные размышления характерны для привилегированной женщины, чьё право на труд уже давно не подвергается сомнению. а является роскошью, которой можно делиться (так Маркс учил работодателей)
если нас таких будет больше, то будет и больше выходных.

следовательно, история не закончилась. с чем я нас и, так сказать, поздравляю.

библиография:

1. прекрасный Дэниел Кан про Freedom is a verb
2. не менее прекрасный Георг Вильгельм Фридрих Гегель.
кстати, чтение его по воскресеньям продолжается, вдруг вы хотели этсамое, можно мне написать.

с восьмым марта, конечно, можно поздравлять и мужчин, а не только женщин.
поняла я это, когда мне было три года. мой папа поздравил маму, бабушку и меня. и что-то нам подарил.

я удивилась и пошла искать папе подарок. нашла рыжую маленькую хорошую расчёску и обрадовалась, что восстановлю справедливость.
во-первых, я забыла, что мой папа почти полностью лыс.
во-вторых, мне объяснили, что это женский праздник.

у меня был, как говорится, когнитивный диссонанс. лыс. забыла. плохо, конечно.
но как возможен праздник, в который тебе неловко дарить что-то другому человеку?

с тех пор я иногда поздравляю мужчин с восьмым марта. и они меня тоже.

у наук и искусств есть общая проблема — близости со своим объектом.

парадокс тут такой:
- чем ближе к объекту, тем объективней (модельней и дальше от мира)
- чем ближе к объекту, тем сильней растворяешься (и объект расхерачиваешь).

поэтому в науках придумали инструменты, каноны и методы.
а также белый халат лаборатории.
а в искусствах — сложную субъектность художника, кисточки и галерейное дело.
и много чего ещё.

но не менее важнейшим из искусств и наук является возможность бросить это всё и заняться своим объектом со всей непосредственностью, какую может себе позволить человек после ХХ века.

этим «бросить всё» занимаются studies. особенно брошенка стадиз. брошенка стадиз занимаются чем-то между коллекционированием, искусством, нытьём* и исследованием.
и это не «междусциплинарное нечто», а вполне поименованные брошенка стадиз.

* — никогда не недооценивайте нытьё! нытьё — это основа любой теоретической рамки.

——
что мне в этом симпатично — это возможность говорить тяжёлые и странные слова, не лишая их контекста и не возводя на пьедестал.
в частности, собирают вебзин про любовь.

я бы писала, наверное, не совсем про любовь, а про пожароопасную близость со своим объектом. но у меня сейчас базовый объект — это Пушкин (и он пока меня не бросил).
(а также высшее образование, но оно так устроено, что бросают его, а оно может с нами разве что расстаться).
поэтому я не уверена, что смогу что-то написать, и вместо этого рассказываю вам.

так получилось, что я была близко знакома с Александром Анатольевичем Ширвиндтом, и его смерть для меня — это, во-первых, личное горе.
но канал публичный, и, во-вторых, дело не только в том, что АА — это человек и эпоха, хотя сложно отделаться от этого штампа.

дело в удивительной нераздробленности, которая в нём была, и которой без него нет.
ведь любой человек в себе содержит несколько ипостасей, социальных ролей, способов быть. сегодня, в мире, где ушла эпоха, принято считать, что эти роли друг другу противоречат. жить нужно в моменте, а мы попали в историю.

Александр Анатольевич был артистом, режиссёром, участником публичной жизни, писал книги. он не обходился без противоречий. спектакли и роли бывали ситуациями, из которых он действовал. рисунки ролей отличались. тон менялся с годами.
но всё это не мешало ему быть правдивым и добрым, а помогало доброте и правде — быть. быть таким — это, конечно, особенный талант. сейчас поясню.

тип смеха, сатиры, иронии, которые он создавал — совершенно не исключали правды.
это видно по книгам, по многим ролям. в них лицедейство как форма, шутка как рамка высказывания — не противоречили истине высказанного. АА делал их инструментами.
и ещё — позволял при этом другим улыбаться. это и есть доброта.

но дело даже не в этом, а в том, что по кусочкам, умениям, свойствам — нет смысла перечислять и собирать. не буду.
Александр Анатольевич без злости смеялся над пафосом, и умел его не стесняться.
я пока так не умею. и смеяться сейчас сложновато.
а пафоса и не нужно.

за пару часов до трагедии мы с Васей решили посмотреть-таки кинофильм «Дюна-2». мы любим предыдущий кинофильм Дени Вильнева с Тимоти Шаламе в главной роли. нового кинофильма мы степенно ждали и хотели посмотреть на бесконечные пейзажи Арракиса на экране кинотеатра.

однако в Москве перестали показывать этот кинофильм в пределах Бульварного, Садового и даже Третьего Транспортного кольца. нам оставалисьпределы нового кольца Москвы — БКЛ, а также разнообразие территорий за ним.

я проанализировала дорогу до кинотеатров и спросила Васю, не хочет ли он отправиться в Подмосковье. посовещавшись, мы остановились на ТЦ в Раменках. мы давно не были в ТЦ, так как я люблю старые кинотеатры с лепниной, ну или на Новокузнецкой с субтитрами.

ровно в 20.40 мы открыли свой попкорн и на три часа погрузились в созерцание очередной серии киноэпопеи о том, как в песках, где добывают самое ценное для империи — повстанцы образуют с помощью вождя машину насилия и взрывают тяжёлые инфраструктуры добычи спайса — одну за одной.

когда мы покинули кинотеатр и сели в такси, чтобы побыстрее добраться до дома, на меня обрушились новости и вопросы друзей «где ты и всё ли в порядке», потому что я успела рассказать многим про то, что еду в ТЦ смотреть кино в пятницу вечером.

таксист удивился тому, что нас не эвакуировали раньше. в кинозале было восемь человек. таксист сказал «ну всё, сейчас начнётся». и мы поехали домой.

——
это совпадение времени и пространства не то чтобы делает меня что-то «пережившей» больше, чем других людей. но синхронность времени начала сеанса и первых новостей заставила меня вздрогнуть.

пожалуй, это совпадение предостерегает меня от мета-позиции и аналитики. собственно, я остерегаюсь их с начала войны или даже середины пандемии.

единственное, что я хотела бы передать этим рассказом — чувство синхронности с теми, кто не был в пятницу вечером в ТЦ и не практикует обычно ничего подобного. я тоже обычно не практикую. собственно, как не практикуем мы и жизни в большой истории. и вообще, современный индивид сам по себе не практикует почти ничего из того, что с нами происходит.

соболезнование и сострадание оказываются нам всем тем более нужны.

витальные силы капитализма и другое «капиталистическое бессознательное» Само Томшича (2023)


#rawreading

с каждым документом, словами создающим приказы —
я прозреваю будущее: люди и вещи смогут пойти домой
после их выполнения, выпить вина. и будет покой,
будет ясность, забвение, тишина. и моя сотрудница разом
скинет с себя все одежды, заберётся с ногами, и в душевой
кабине опрокинет воды лавину на свой позвоночник, сидя
и вздрагивая от того, что закончен. день. труда. глядя
не на себя, а на капли воды, разлетевшиеся по фаянсу, скупой
слезой утешится, признавая: это могли бы быть не приказы,
а просто слова.
станет коротко тяжелей,
но вода почти сразу
смоет и эту весомость, едва
сотрудница засмеётся.
и даже скупой слезы клише
смоется в водопровод.
вот.
только словам неймётся.
только слов от меня тошнит.

в кофейне «смена» есть напиток, который называется «брейн».
он есть в меню. там саган-дайля, брусника, чёрный чай и что-то ещё. в меню этот напиток есть, а на самом деле — уже нет.
это зимний напиток. наступила весна.
ингредиентов нет, а название в меню осталось.

посетители кофейни «смена» пытаются купить напиток «брейн». тщетно.
сотрудник кофейни приветлив. он сетует, что всю зиму этот напиток обходили вниманием. а вот в последний мартовский день — каждый, кто приходит в кофейню «смена» — спрашивает о нём.

у сотрудника «смены» получается удивительное «нет».
он приветливо сопереживает каждому. он объясняет, что есть другие напитки в меню. он твёрдо говорит, что скоро будет летний напиток «пинки».
а зимой «брейн» вернётся.
— приходите в ноябре. — говорит он.

я уверенно киваю.
я тоже пришла и спросила про напиток «брейн». люблю саган-дайлю.
но теперь пью чай, работаю, слушаю, как из «нет» этого сотрудника «смены» растёт чёткое, ясное будущее, где нет напитка «брейн», но мир точно существует.

мне сложно писать про свою работу.
у меня иногда не получается говорить такое красивое и спокойное «нет». да и «да» порой тоже.
мне кажется, что устойчивость мира нужно гарантирорвать отчётливей. ну как-то отчётливей. почётче. всегда чётче, чем я.
а если не получается, то и не писать и не говорить ничего. терапевт говорит, что это связано с тем, что мне проще даётся вина, чем обида. но я не уверена.

Михаил Куртов отлично объясняет, почему чёткое/мутное и светлое/тёмное, как и другие оптические метафоры познания — путают нас. то, что кажется мутным и тёмным — как бы менее понятно, чем то, что чётко и светло.
мы мыслим просвещенчески.
хотя понимание — это отношения со смыслом, порой весом, а не видом вещей.

напиток «брейн», судя по всему, был тёмным и мутноватым. но свежим, сладким, оригинальным и терпким.
мне хочется вернуться в «смену» в ноябре и его попробовать.
мне кажется, что обладая этим образом будущего, я смогу сделать некоторое всё, чтобы это будущее наверняка было.

разразились колонкой по поводу того, почему наука — царь Мидас, который потерял различение между навозом и золотом, а нам теперь это приходится междисциплинарно разгребать.

для читателей этого скромного канала пишу личный комментарий.

колонка выглядит консервативной. ну типа: научное познание может что-то, помимо того, чтобы давать вещам имена и обладает ответственностью за содеянное.

но у меня за этой колонкой роится вот какое подозрение. у искусств был свой авангард, за которым последовало «contemporary», современное состояние постоянной чуткости к миру в самых разных его проявлениях. у наук такого вроде как не было.

но в современности оказались мы все. в ней элементы мира, к которым надо отнестись — разбросаны по чатам и городским пространствам, техническим приблудам и метафизическим лозунгам. тяжело всё это собирать.

подозреваю: науки могут сами о себе позаботиться. нам не нужен большой другой, который придёт и скажет «ну всё, ребят, цифровизация». то есть прыгнуть из состояния «мы институт модерна, нам дали дисциплину» в состояние некоторого самостояния.

но пока институциональная наука не очень-то способна на такую заботу о себе. меня это каждый день творчески удивляет. поэтому я/мы организуем конференции, мероприятия, магистратуру, набор вот открыли.

короче, призываю подозревать вместе.

https://hottg.com/dhcenter/538

(на подготовке конференции я впадала в отчаяние столько раз, что мне казалось — когда она будет приближаться, я ничего не смогу придумать, ничего не смогу сказать, буду только недоумевать. объяснение про отчаяние — внизу)

но нет, давайте с начала.
у конференции простой замысел: либо техно/цифровизацией гуманитарии занимаются сами гуманитарии, либо цифровизируют нас.

мы в основном живём во второй реальности, но можем хотя бы осознать, что значат цифровые методы и инструменты в науках и зачем это с нами происходит. и воспротивиться или принять.

поэтому я подготовила открытие — с коробочками. коробочки будут в офлайне, это будут как бы чёрные ящики и перечерченные границы, надрезы и зазоры, которые есть в науке. почему так?
не буду скрывать интригу открытия — я очень давно хочу что-то поделать с названием “Digita Humanities”, и вот решила собрать торжественную и демократическую встречу имени починки имён: и понять, насколько это название подходит.
а вот названия, которые я предлагаю — пока не раскрываю.
попросила дорогих коллег покритиковать мой доклад, вот дописываю его, чтобы отправить. дальше доклад с заметками выложим на сайте, и можно будет приходить высказываться.
быть так, сказать, наукогражданами.

но потом будет много ещё интересного. темы такие:

первый день — образование. будем обсуждать судьбы цифровых следов, книгу и исследование Дмитрия Рогозина и коллег. потом вечеринка открытия.

второй день — пушкиниана цифровая. Алексей Евстифеев из «Собаки Павлова» будет юикс наш показывать и вместе тестировать (на случай если вы про этого пушкина <цифрового> слышали, но не видели). ещё про представление пушкинских текстов поговорим. мы вот про данные и знание — с Николаем Теслей, он базы данных по этому самому Пушкину делает. редкий случай, когда гуманитарные науки имеют что спросить и возразить у дата-сайнс и математиков.

в третьем дне открываем наше сотрудничество с Панданом ЕУ. в центре внимания — проблема сохранения сайтов с народ.ру. будут воркшопы и ошеломляюще интересный круглый стол. параллельно к вечеру делаем зины. и говорим про цифровую этнографию.

но главное — всю дорогу будут доклады параллельно в секциях. каким-то чудом коллеги смогли их распределить по секциям, так, что и методы цифровые обсудят, и концептуализацию эмоций, и грани наук и искусств. есть секция про сову.

вечеринку закрытия я обязана придумать сегодня, и коллеги меня съедят, если я этого не сделаю. поэтому пост короткий.

да, про отчаяние. с вечеринкой закрытия проблема. раньше вечеринки я придумывала как Леонардо ди Каприо под музыку Ланы дель Рэй в «Великом Гэтсби». сейчас я руковожу первой в жизни институциональной конфой. у нас чинный оргкомитет. почти никто не орёт от тезисов. не говорит, что я охуела уже придумывать проблемы гуманитарных наук, и надо быть ближе к людям. это странно всё мне и непривычно.

поэтому я думаю, что вечеринку мы совместим с подведением итогов. вечеринка будет с папками.
если у вас в жизни такое было, напишите мне, а если не было — приходите и друзьям расскажите.

прочитала я популярную книгу Тайсона Янкапорта «Разговоры на песке» — про то, что такое аборигенное мышление, и почему оно спасает мир (нет, серьёзно, так и написано).

тезис в книге такой: аборигены Австралии — огого. они долго живут, хорошо питаются, поддерживают равноправие и лгбтк, переживают за экологические катастрофы, выступают за распределённое насилие, квантовую физику, а ещё — ещё они не хотели бы становиться частью глобального истеблишмента и гордиться.

но я, однако, довольна этой книгой. и даже советую её читать другим людям.

во-первых, две первые главы — это дельное противопоставление культур в духе старой доброй колониальной антропологии. если вам скучновато с Малиновским, можно поначинать с Янкапорта.

во-вторых, у текста прекрасное издание, я в восторге от научной редактуры и сносок. объяснены все сложные слова и понятия, а главное — переводческие решения. пожалуйста, пусть все книги выходят так. спасибо научному редактору Саше Касаткиной за такой труд.

в-третьих и наконец. эту книгу стоит читать примерно как тезисы советских некоторых учёных: после ритуальных слов о победе коммунизме и верности вождю начинается интересное.

интересное:
- у Янкапорта симпатично устроено включение других людей в текст: с авторами книг и другими аборигенными интеллектуалами он общается одинаково, и это объясняет с благодарностью в книге.
- внятно описана политэкономия хранения ресурсов — vs собственность. это важное дополнение для мира, где от потребления переходят к пользованию. раз есть пользование — должно быть хранение.
- базовый набор практик для припоминания и закрепления знания — описан хоть и с экзотизацией, но полезно, я педагогически вдохновилась парой идей (оказалось, что половину я использовала, видимо, будучи коренным сибиряком).
- да, и паттерны! классное слово «паттерны», оно там всё объясняет. почти как фрейм)
- в книге собраны тейки «традиция VS модерн», и собраны удачно: это бинго всех сюжетов, о которых европейская литра уже вроде бы устала ныть. от кризиса семьи и перехода к линейной письменности. хоть я пишу про это скептически, не будем забывать, что добротныз сборок в этой теме в последние годы стало меньше, а помнить эту позицию полезно.
(после анархо-примитивистов, критикующих колесо и одомашнивание животных стало понятно, что выше головы не прыгнешь)

короче говоря, автор — норм собеседник на пару вечеров. если не переживать за конъюнктуру, неотличимую от традиции, можно приятно провести время.

сейчас будет про события.

мы в ИТМО провели первую конференцию «Гуманитарные проблемы актуальных наук», про которую я бурно писала тут выше.

содержательно ещё расскажем про неё, но пока — могу только удивлённо радоваться тому, как медленный и впечатляющий труд — работает. и вот правда, конференция произошла, и спасибо всем причастным.

никакого больше отчаяния, оказывается, в институциях многое возможно)

теперь про два других события:
- ну вдруг кто-то сегодня на Векторах, я тоже там про учёбу и тексты с нейросетками, будем в библиотеке.

- а завтра — выступлю в роли пуриста и адвоката дьявола — в Криптомузее. но там даже не во мне дело, а коллеги замечательные собираются. говорим про обман и доверие, и интернет.

какая идея о связи ересей и этнографии!

книга Алексея Муравьёва «старообрядцы. другие православные»

#rawreading

в нашумевшем интервью Дугина — Такеру Карлсону, меня заинтересовало вот что

0. лицо Такера Карлсона.

1. вопрос про рабство.

на восьмой минуте Карлсон говорит о том, что его родной либерализм — это «выбор от рабства» (choice from slavery). вполне резонно: такова исходная проблема раба и господина, то есть свобода выбора — взыскует рабства, существующего вовне или до «уже эмансипированного» сообщества или индивида.

рассуждая отсюда, либерализм — это такое вечное движение, предполагающее, что нужно искать точку несвободы, находить в ней себя (я/мы), и освобождаться.
дальше — столетия вопрошания насчёт того, как это сделать, и совместима ли каждая следующая свобода (отныне исчислимая и по-прежнему недостижимая) — с равенством, справедливостью и пр.

Дугин отвечает без особенного изящества: в наши дни корпораций и западного господства у всех есть предписания (prescriptions). короче, сливает вопросы и про выбор, и про рабство.

3. в финале есть интересный поворот: мол, искусственный интеллект не просто спомоществует освобождению человека от человечности (humanity), он ещё и потворствует множественности реальностей.

ожидаемый ход: освободившись от бремени человечности, можно освободиться и от бремени реальности. выбрать существование в серии мультивселенных, примерно как в мультфильме «Валли».

но альтеративу Дугин видит в постмодернистской «традиции», малоубедительного конструкта из романтической тоски по утерянному раю.
а почему бы традиции не быть частью мультивселенной? нипочему.

4. наконец, ответ Дугина про Путина как лидера традиции, выглядит совсем уж постмодернистки. и Путин, и «искусственный интеллект» в его рассказе — фигуры из среднестатистической кинолетны Марвела.

——
интересней всего тут, повторю, лицо Такера Карлсона.

это лицо человека, который, будучи журналистом без интеллектуальной претензии, способен задать дельный вопрос про основы либерализма, и получив на него вторичный ответ, продолжить жить в мультивселенном либеральном мире.
и да, без лишних затруднений согласиться в чём-то с Дугиным.
такие дела, а вы говорите, русофобия.

пожалуй, самая интересная для меня тема в последний год — это то, как /мы/ становимся /или нет/ юзерами, и что это значит, и как это происходит.

вот, например, годная статья на эту тему.

Recently, I met with a founder who cringed when his colleague used the word “humans” instead of “users.” He wasn’t sure why.

https://www.technologyreview.com/2024/04/19/1090872/ai-users-people-terms/

Пушкин, йогурт и искусственный интеллект

Полина Колозариди: гуманитарные проблемы актуальных наук

10-й выпуск случился с программой Об искусстве и прошлых бесах!

Артём Гозбенко поговорил с Полиной Колозариди, исследовательницей интернета, авторкой канала провода+болота, руководительницей магистратуры про цифровые методы в гуманитарных исследованиях ИТМО. 

Мы поговорили о том, почему интернет такой (не)осязаемый? Что замыленные слова вроде «актуальных проблем» каких-то наук могут рассказать о нашей социальной реальности?
 
А ещё — как создать спектакль из твитов, почему Пушкин — это не йогурт, и зачем Теодицея на минималках?

https://youtu.be/dzAlqXlNiEc?si=oX17Paq_hntHU85x