Весенний марафон
Курс о Бурдье и его поле обернулся настоящим забегом на длинную дистанцию. Наверное, никогда я так еще умственно не напрягался, не выкладывался и не уставал в ходе занятий. Но одновременно никогда еще я не чувствовал какого-то… духовного роста, что ли… Не знаю даже, как описать это состояние социологического просветления после обсуждения не одного сложного текста, а целой их серии.
В ходе занятий я старался, чтобы слушатели разрушили для себя два распространенных стереотипа о социологической теории Бурдье. Во-первых, представление о нем как гранд-теоретике, сидящем на стуле в кабинете и спекулирующем о полях и габитусах. Это неправда. Бурдье – великий теоретик, но в первую очередь теоретик среднего уровня. Все его наиболее интересные концептуальные оппозиции заточены под конкретные поля: вкус к роскоши / вкус от нужды – под эмпирические исследования потребления, широкомасштабное / ограниченное производство – искусства, буржуазный / простонародный язык – образования и т. д.
Во-вторых, хотелось поколебать миф о Бурдье как о социологе социального пространства, диахронии, статики. Конечно, социальное время не настолько занимало его, как занимало оно Валлерстайна или Эбботта. Однако Бурдье с первых исследований много думал, как описать генезис полей целиком или траектории отдельных агентов. Социальное пространство у Бурдье постоянно искривляется и растягивается. Крестьяне вынуждены переезжать в город на заработки. Учителя идут преподавать не те дисциплины, которым их учили. Иммигранты женятся за пределами своих диаспор. Структура воспроизводится, но никогда не воспроизводится один к одному.
В общем, курс перезапустил мое восприятие общества, но, честно говоря, хочется из мира большой теории побыстрее возвратиться в мир длинной истории. Сейчас я наконец-то вернулся к написанию своей статьи об организационных реформах в советском востоковедении 1950–1960-х гг. Буду в ближайшее время выкладывать на канал не только только фикшн на эту тему, но и что-то посерьезнее.
>>Click here to continue<<