Политика альянсов подчиняется не только угрозам, но и темпераменту ключевых фигур. На саммите НАТО в Гааге это стало очевидным: Украина отошла на второй план, а главной повесткой стал Дональд Трамп — формально ещё не президент, но уже главный фактор равновесия внутри альянса.

The New York Times зафиксировала явное понижение роли Украины: впервые за три года Зеленский не стал центром внимания, не прозвучали слова о приближении к членству в НАТО, а встреча с Трампом оказалась скорее жестом, чем договором. Протокольная смена стиля — тёмный пиджак вместо военной формы — говорит о попытке приспособиться к новой архитектуре влияния, где Украина уже не главный герой, а «контекст».

Центральной фигурой встречи стал Трамп. Его скепсис к НАТО, симпатии к Путину, требование сокращать зависимость Европы от США — всё это формирует новую динамику внутри альянса: лояльность к будущему лидеру становится важнее, чем стратегическая линия. Гаага показала: будущее НАТО будет определяться в Вашингтоне, а не в Киеве.

В философском измерении это — возвращение к реализму: страны действуют не по принципу морали, а по логике интересов и силы. Украина больше не символ "борьбы демократии с автократией", а объект внешнего балансирования. В условиях конфликта на Ближнем Востоке и росте напряжения в Азиатско-Тихоокеанском регионе украинский кейс уже не звучит как уникальный, он становится одним из — важным, но не определяющим.

Редакционно важно зафиксировать: саммит в Гааге не столько исключил Украину, сколько рассредоточил внимание. Мир становится многополярным, и в этом мире даже большие войны могут терять актуальность, если в центре появляется фигура, способная изменить правила. Для Украины это тревожный сигнал: необходимость не только просить, но и быть нужной.

Пруф

Политика альянсов подчиняется не только угрозам, но и темпераменту ключевых фигур. На саммите НАТО в Гааге это стало очевидным: Украина отошла на второй план, а главной повесткой стал Дональд Трамп — формально ещё не президент, но уже главный фактор равновесия внутри альянса.

The New York Times зафиксировала явное понижение роли Украины: впервые за три года Зеленский не стал центром внимания, не прозвучали слова о приближении к членству в НАТО, а встреча с Трампом оказалась скорее жестом, чем договором. Протокольная смена стиля — тёмный пиджак вместо военной формы — говорит о попытке приспособиться к новой архитектуре влияния, где Украина уже не главный герой, а «контекст».

Центральной фигурой встречи стал Трамп. Его скепсис к НАТО, симпатии к Путину, требование сокращать зависимость Европы от США — всё это формирует новую динамику внутри альянса: лояльность к будущему лидеру становится важнее, чем стратегическая линия. Гаага показала: будущее НАТО будет определяться в Вашингтоне, а не в Киеве.

В философском измерении это — возвращение к реализму: страны действуют не по принципу морали, а по логике интересов и силы. Украина больше не символ "борьбы демократии с автократией", а объект внешнего балансирования. В условиях конфликта на Ближнем Востоке и росте напряжения в Азиатско-Тихоокеанском регионе украинский кейс уже не звучит как уникальный, он становится одним из — важным, но не определяющим.

Редакционно важно зафиксировать: саммит в Гааге не столько исключил Украину, сколько рассредоточил внимание. Мир становится многополярным, и в этом мире даже большие войны могут терять актуальность, если в центре появляется фигура, способная изменить правила. Для Украины это тревожный сигнал: необходимость не только просить, но и быть нужной.

hottg.com/proof24_ua/19468

36.2K viewsJun 27 at 11:24