Channel: Кот Шрёдингера
Исследования генетиков подтвердили, что череп "Человека-дракона", сложившего голову около 150 тысяч лет назад неподалеку от нынешнего Харбина, принадлежит денисовцу. Палеонтологи так и думали (я про это недавно рассказывал и показывал другую, "китаизированную" реконструкцию его облика). Впрочем, китайские палеонтологи попытались было продвинуть идею, что это новый вид, и назвать его Homo longi, - но не выйдет, это наш денисовец! ))
Ядерную ДНК извлечь так и не удалось, но вывод надежный, причем он сделан одновременно двумя командами: одна анализировала митохондриальную ДНК из зубного камня, а другая пептиды – обрывки белков, извлеченные из черепа.
Теперь мы знаем, как выглядели лица денисовцев. Выступающий надбровный валик делал их бровастыми, а череп был вытянутый - низкий, очень длинный, сужающийся за надбровными дугами. При этом мозг был такого же объема как у нас, даже побольше, но другой формы (об этом интереснейшем вопросе тоже есть подробный пост).
Ядерную ДНК извлечь так и не удалось, но вывод надежный, причем он сделан одновременно двумя командами: одна анализировала митохондриальную ДНК из зубного камня, а другая пептиды – обрывки белков, извлеченные из черепа.
Теперь мы знаем, как выглядели лица денисовцев. Выступающий надбровный валик делал их бровастыми, а череп был вытянутый - низкий, очень длинный, сужающийся за надбровными дугами. При этом мозг был такого же объема как у нас, даже побольше, но другой формы (об этом интереснейшем вопросе тоже есть подробный пост).
лауреаты конкурса BigPicture: Natural World Photography Competition 2025 (на первом снимке - брачный бой каракатиц-самцов, а на последнем - полярные волки на канадском острове Элсмир спокойно подходят к фотографу, потому что не боятся людей и добычей их не считают)
Абсолютным победителем конкурса BigPicture: Natural World Photography Competition 2025 стала Donglin Zhou со снимком лемуров, карабкающихся по скалам на Мадагаскаре. Интересно, что стаю ведет мать с детенышем, - и этот ее прыжок через 30-метровое ущелье кажется смелым поступком даже для таких ловких альпинистов как лемуры.
💡 Физика или прикладная математика и информатика — выбери своё направление в магистратуре МГУ Саров
Ты получаешь стипендию 55 000 рублей и официальное трудоустройство на период обучения. Лаборатории, суперкомпьютеры, научные туры и стажировки — всё это становится частью твоей учебной жизни.
Университет создаёт комфортные условия проживания и помогает тебе сосредоточиться на науке. МГУ Саров — твой путь в фундаментальную науку и востребованную профессию. Подай заявку на сайте!
Ты получаешь стипендию 55 000 рублей и официальное трудоустройство на период обучения. Лаборатории, суперкомпьютеры, научные туры и стажировки — всё это становится частью твоей учебной жизни.
Университет создаёт комфортные условия проживания и помогает тебе сосредоточиться на науке. МГУ Саров — твой путь в фундаментальную науку и востребованную профессию. Подай заявку на сайте!
"По возрасту мне уже положено ворчать. Дескать, деградирует современная культура: вот раньше все Достоевского с Бердяевым читали, а сейчас вместо классики — всякие глупые мемы в интернете. Русский язык уже не тот, молодёжь пошла не та, и даже во вкусе кефира ощущается дурное влияние клипового мышления.
Но увы. Я стараюсь быть человеком прогрессивным и искренне считаю, что социальные сети могут обогатить наш язык, создать более удобные упаковки для важных смыслов. Периодически я допрашиваю свою дочь, недавно окончившую школу, дабы отыскать в современном жаргоне и идиомах что-то полезное для себя. И уже знаю, чем «рофлить» отличается от «лолить» и в каких случаях их можно менять на «орать».
Но наиболее продуктивной оказалась идиома «но это не точно», прибавляемая к какому-то утверждению вроде: «Папа, не волнуйся, я буду дома к семи и сразу сяду делать уроки. Но это не точно».
Происхождение этого мема не так уж и важно. Вроде бы запустил его какой-то мегапопулярный блогер с накладной бородой. Но это не точно. Интереснее то, что формулировка очень ёмко отображает важную когнитивную функцию — сомнение.
Порой мне кажется, что главное отличие умного человека от глупого заключается не в том, что у умного есть борода и очки, а в том, что у глупого гораздо больше уверенности в непогрешимости истин. Глупый точно знает, как устроена Вселенная, чем лечить ковид и в чём мариновать шашлык. Умный сомневается, сравнивает разные точки зрения, требует дополнительной информации. И главное — умный готов признать, что его знание не носит абсолютного характера.
Говорят, есть хороший рецепт борьбы с любым фанатизмом — добавлять после каждой пафосной фразы вот эту конструкцию про неточность. «Только наше движение способно победить силы зла и остановить катастрофу! Но это не точно». Или: «Вера в наши идеалы должна быть непоколебимой и всеобъемлющей! Предатели должны быть заклеймены позором и изгнаны из наших рядов! Но это не точно». Согласитесь, от этой добавки пафос сразу гаснет, как костёр от струи огнетушителя.
Ну, а теперь о науке. На мой взгляд, научное мышление как раз тем и отличается от обывательского, что в нём всегда присутствует эта доля сомнения. В неявной форме «но-это-не-точно» содержится практически в каждом академическом утверждении. Обратите внимание на все эти оговорки в научных публикациях: «согласно полученным результатам…», «в рамках данной методики…», «со статистической значимостью…», «вероятным объяснением может служить…».
Это в детских книжках устройство мира описывается как нечто однозначно известное (к сожалению, такое встречается и в учебниках). Но в реальной науке всё не точно. Падение астероидов привело к вымиранию динозавров? Да?! Может быть. А может, вулканы. Или млекопитающие. Или цветковые растения. Или всё вместе. Или что-то ещё.
Наука готова признавать: вот этого мы вообще не знаем, вот это знаем не до конца, а здесь мы вроде бы знаем, но могут появиться новые данные и всё изменить. Признание такой неточности не признак слабости, а наоборот — свидетельство силы и ума. По крайней мере, лично я абсолютно уверен, что сомнение делает человека умнее и сильнее. Но это не точно".
(Это моя любимая колонка Григория Тарасевича из старого выпуска журнала "Кот Шредингера", за 2020 год).
Но увы. Я стараюсь быть человеком прогрессивным и искренне считаю, что социальные сети могут обогатить наш язык, создать более удобные упаковки для важных смыслов. Периодически я допрашиваю свою дочь, недавно окончившую школу, дабы отыскать в современном жаргоне и идиомах что-то полезное для себя. И уже знаю, чем «рофлить» отличается от «лолить» и в каких случаях их можно менять на «орать».
Но наиболее продуктивной оказалась идиома «но это не точно», прибавляемая к какому-то утверждению вроде: «Папа, не волнуйся, я буду дома к семи и сразу сяду делать уроки. Но это не точно».
Происхождение этого мема не так уж и важно. Вроде бы запустил его какой-то мегапопулярный блогер с накладной бородой. Но это не точно. Интереснее то, что формулировка очень ёмко отображает важную когнитивную функцию — сомнение.
Порой мне кажется, что главное отличие умного человека от глупого заключается не в том, что у умного есть борода и очки, а в том, что у глупого гораздо больше уверенности в непогрешимости истин. Глупый точно знает, как устроена Вселенная, чем лечить ковид и в чём мариновать шашлык. Умный сомневается, сравнивает разные точки зрения, требует дополнительной информации. И главное — умный готов признать, что его знание не носит абсолютного характера.
Говорят, есть хороший рецепт борьбы с любым фанатизмом — добавлять после каждой пафосной фразы вот эту конструкцию про неточность. «Только наше движение способно победить силы зла и остановить катастрофу! Но это не точно». Или: «Вера в наши идеалы должна быть непоколебимой и всеобъемлющей! Предатели должны быть заклеймены позором и изгнаны из наших рядов! Но это не точно». Согласитесь, от этой добавки пафос сразу гаснет, как костёр от струи огнетушителя.
Ну, а теперь о науке. На мой взгляд, научное мышление как раз тем и отличается от обывательского, что в нём всегда присутствует эта доля сомнения. В неявной форме «но-это-не-точно» содержится практически в каждом академическом утверждении. Обратите внимание на все эти оговорки в научных публикациях: «согласно полученным результатам…», «в рамках данной методики…», «со статистической значимостью…», «вероятным объяснением может служить…».
Это в детских книжках устройство мира описывается как нечто однозначно известное (к сожалению, такое встречается и в учебниках). Но в реальной науке всё не точно. Падение астероидов привело к вымиранию динозавров? Да?! Может быть. А может, вулканы. Или млекопитающие. Или цветковые растения. Или всё вместе. Или что-то ещё.
Наука готова признавать: вот этого мы вообще не знаем, вот это знаем не до конца, а здесь мы вроде бы знаем, но могут появиться новые данные и всё изменить. Признание такой неточности не признак слабости, а наоборот — свидетельство силы и ума. По крайней мере, лично я абсолютно уверен, что сомнение делает человека умнее и сильнее. Но это не точно".
(Это моя любимая колонка Григория Тарасевича из старого выпуска журнала "Кот Шредингера", за 2020 год).
Forwarded from Кот Шрёдингера (Андрей Константинов)
Безрогий носорог Paraceratherium linxiaense, парацератерий из Линься, был крупнейшим наземным млекопитающим из всех когда-либо живших на нашей планете.
Найденные в Китае на Тибетском плато останки позволили установить, что он весил 24 тонны, как шесть слонов. Череп у парацератерия был около метра в длину и находился на высоте 7 метров, а длина тела достигала почти 8 метров.
Он жил 26.5 миллионов лет назад, когда динозавры уже давно вымерли, но и до человека было еще очень далеко, занимая в саванне примерно ту же нишу, что сейчас занимает жираф 🦒
Найденные в Китае на Тибетском плато останки позволили установить, что он весил 24 тонны, как шесть слонов. Череп у парацератерия был около метра в длину и находился на высоте 7 метров, а длина тела достигала почти 8 метров.
Он жил 26.5 миллионов лет назад, когда динозавры уже давно вымерли, но и до человека было еще очень далеко, занимая в саванне примерно ту же нишу, что сейчас занимает жираф 🦒
Интересный пост Алексея Каптерева о том, как нынешняя система рецензирования научных работ, вероятно, фильтрует потенциальных Эйнштейнов, - не в этом ли, кстати, одна из главных причин снижения фундаментальных научных прорывов?
«Сегодня мы считаем, что наука — это то, что было опубликовано в рецензируемых журналах, где статьи перед публикацией проверяются анонимными (как правило) экспертами. Но вот интересно, кто рецензировал статьи Эйнштейна? Да почти никто. Смог бы он опубликоваться вообще, если бы его статьи проходили рецензирование у «обычных» физиков? Сомнительно. Самые знаменитые его работы 1905 года проходили в редакцию Annalen der Physik напрямую. Когда в 1936-м Physical Review прислал критические замечания рецензента к совместной статье Эйнштейна и Розена, авторы вспылили, забрали рукопись и напечатали ее в другом журнале.
Так наука жила до середины 20-го века! Первый научный журнал, Philosophical Transactions Королевского общества появился в 1665-м, но «фильтра качества» тогда не было. Лишь после Второй мировой войны, когда государственные гранты вызвали лавину инвестиций в науку, проверка «равными» постепенно начала становиться нормой. Даже Nature и The Lancet ввели ее для всех статей только в 1970-х.
Сегодня эксперимент разросся до грандиозных масштабов: почти 30 000 научных журналов штампуют около 4,7 млн статей в год, ученые тратят на рецензирование эквивалент 15 тыс. человеко-лет ежегодно.
Почему это хорошо?
1. Это фильтрует откровенный мусор. Сложно опубликовать в научном журнале эссе без данных или с явной методологической дырой.
2. Значок «peer-reviewed» повышает доверие к результатам у широкой публики и грантодателей.
3. Некоторое улучшение качества: даже суровый «ревьюер № 2» иногда подсказывает, как улучшить анализ или визуализацию.
Почему это плохо?
1. Это очень плохой контроль качества! Неоднократно проводились эксперименты, - рецензенты отлавливают лишь около трети БОЛЬШИХ ошибок.
2. Лотерея и задержки. Средний срок публикации статьи в бизнес-и экономике — 18 месяцев, в химии — 9. Непонятно, в каких случаях твою статью примут, а в каких отклонят, критика часто выглядит произвольной. Одну и ту же статью могут принять и отклонить в одном и том же журнале с разницей в несколько месяцев.
3. Есть подозрение, что система фильтрует «Эйнштейнов», предотвращая публикации статей, которые уж очень выбиваются из научного мейнстрима. Да, большинство таких статей и не нужно публиковать. Они бредовые. Но вполне возможно, что вред от одного лишь отказа может превысить пользу от всей фильтрации за десятки лет. Хемиосмоз, эндосимбиоз, квазикристаллы — было много научных идей, которые пробивались через peer-review десятилетиями. И это только те, про которые мы знаем, что они пробились!
Если сравнить ситуацию с эпохой Эйнштейна, мы как будто бы сменили проход в автобус через все двери на проход только в переднюю дверь с турникетом. Но турникет работает плохо, он легко пропускает «зайцев», не пускает честных пассажиров и создает огромную очередь на вход.
Что делать?
Сегодня есть много предложений и альтернатив классическому peer-review и главная из них — открытое пост-рецензирование. Статья выходит сразу, а обсуждение и оценки публикуются публично — так уже делают eLife и крупные препринт-серверы.
В идеале, должны публиковаться лишь работы, где есть полный набор «сырых» данных и кто угодно их может проверить. Но так происходит довольно редко, датасеты все еще трудно хранить. В теории после препринта работа должна публиковаться в рецензируемом журнале, но часто так даже не делают и статьи остаются «вечными черновиками».
Как вы догадываетесь, проблема с препринт-сервисами тоже есть, главная из которых — никто не хочет рецензировать. Типа 10% публикаций получают хоть какие-то комментарии. Но это сигнал для читателей: нет комментариев — нет научного интереса, не должно быть и особого доверия.
Но я думаю, знаете что? Уже через пару лет вся наука будет стандартно рецензироваться ИИ. Он уже сейчас делает это лучше, чем средний «ревьюер № 2». Я не вижу другого исхода. Вы?»
«Сегодня мы считаем, что наука — это то, что было опубликовано в рецензируемых журналах, где статьи перед публикацией проверяются анонимными (как правило) экспертами. Но вот интересно, кто рецензировал статьи Эйнштейна? Да почти никто. Смог бы он опубликоваться вообще, если бы его статьи проходили рецензирование у «обычных» физиков? Сомнительно. Самые знаменитые его работы 1905 года проходили в редакцию Annalen der Physik напрямую. Когда в 1936-м Physical Review прислал критические замечания рецензента к совместной статье Эйнштейна и Розена, авторы вспылили, забрали рукопись и напечатали ее в другом журнале.
Так наука жила до середины 20-го века! Первый научный журнал, Philosophical Transactions Королевского общества появился в 1665-м, но «фильтра качества» тогда не было. Лишь после Второй мировой войны, когда государственные гранты вызвали лавину инвестиций в науку, проверка «равными» постепенно начала становиться нормой. Даже Nature и The Lancet ввели ее для всех статей только в 1970-х.
Сегодня эксперимент разросся до грандиозных масштабов: почти 30 000 научных журналов штампуют около 4,7 млн статей в год, ученые тратят на рецензирование эквивалент 15 тыс. человеко-лет ежегодно.
Почему это хорошо?
1. Это фильтрует откровенный мусор. Сложно опубликовать в научном журнале эссе без данных или с явной методологической дырой.
2. Значок «peer-reviewed» повышает доверие к результатам у широкой публики и грантодателей.
3. Некоторое улучшение качества: даже суровый «ревьюер № 2» иногда подсказывает, как улучшить анализ или визуализацию.
Почему это плохо?
1. Это очень плохой контроль качества! Неоднократно проводились эксперименты, - рецензенты отлавливают лишь около трети БОЛЬШИХ ошибок.
2. Лотерея и задержки. Средний срок публикации статьи в бизнес-и экономике — 18 месяцев, в химии — 9. Непонятно, в каких случаях твою статью примут, а в каких отклонят, критика часто выглядит произвольной. Одну и ту же статью могут принять и отклонить в одном и том же журнале с разницей в несколько месяцев.
3. Есть подозрение, что система фильтрует «Эйнштейнов», предотвращая публикации статей, которые уж очень выбиваются из научного мейнстрима. Да, большинство таких статей и не нужно публиковать. Они бредовые. Но вполне возможно, что вред от одного лишь отказа может превысить пользу от всей фильтрации за десятки лет. Хемиосмоз, эндосимбиоз, квазикристаллы — было много научных идей, которые пробивались через peer-review десятилетиями. И это только те, про которые мы знаем, что они пробились!
Если сравнить ситуацию с эпохой Эйнштейна, мы как будто бы сменили проход в автобус через все двери на проход только в переднюю дверь с турникетом. Но турникет работает плохо, он легко пропускает «зайцев», не пускает честных пассажиров и создает огромную очередь на вход.
Что делать?
Сегодня есть много предложений и альтернатив классическому peer-review и главная из них — открытое пост-рецензирование. Статья выходит сразу, а обсуждение и оценки публикуются публично — так уже делают eLife и крупные препринт-серверы.
В идеале, должны публиковаться лишь работы, где есть полный набор «сырых» данных и кто угодно их может проверить. Но так происходит довольно редко, датасеты все еще трудно хранить. В теории после препринта работа должна публиковаться в рецензируемом журнале, но часто так даже не делают и статьи остаются «вечными черновиками».
Как вы догадываетесь, проблема с препринт-сервисами тоже есть, главная из которых — никто не хочет рецензировать. Типа 10% публикаций получают хоть какие-то комментарии. Но это сигнал для читателей: нет комментариев — нет научного интереса, не должно быть и особого доверия.
Но я думаю, знаете что? Уже через пару лет вся наука будет стандартно рецензироваться ИИ. Он уже сейчас делает это лучше, чем средний «ревьюер № 2». Я не вижу другого исхода. Вы?»
HTML Embed Code: