Разлюбила февраль еще до того, как это стало мейнстримом
В воскресенье было 20 лет, как нет в живых моей матери. В конце января — 12 лет, как умер отец.
Собственно, это моя основная февральская рамка трагичных событий, в которую укладываются все остальные.
Я несколько дней собиралась с силами, чтобы написать этот пост. И не находила их. Да и сейчас их нет. Потому что это очень горький текст, чтобы его написать нужны не силы.
И горькая ирония в этом названии. Мне было окей с тем, что февраль в моем окружении ненавижу только я. А теперь не только.
Пишу это и вспоминаю похороны родителей. А еще ежегодные встречи-поминки. Сначала только в конце февраля. А потом и в конце января.
А потом я перестала их устраивать/ на них ездить. Не помню уже повода, как-то оно наполовину само, наполовину по моему умыслу прекратилось.
Потом были годы, когда я обязательно уезжала зимой, а лучше именно в феврале, куда-то где тепло, где не так тяжело пережить февраль. А бывали годы, когда я переживала его с трудом.
На прошлой неделе у нас был модуль по травматичному опыту с Маей Ван Зельст во Французском гештальт институте, и о том, что было там, я не написала еще ничего. Хотя было много важного и интересного.
Но февраль снова для меня словно одна большая травма. Даже если было много важного интересного.
И в этом году я просто хочу уже его пережить.
Другие месяцы не лучше февраля.
Но именно в этом году февраль снаружи и февраль внутри.
Даже снег в Ереване выпал.
>>Click here to continue<<
