Кстати, речевки про повышение рождаемости и ограничение абортов — ещё один показатель того, что власть сама не вполне понимает, что на самом деле подразумевает под "традиционными ценностями". Есть какая-то абстрактно-лубочная картинка с крестьянской хатой и десятком белокурых детишек в простой русской одежде, и это якобы хорошо, но почему это хорошо? Потому что так было при бабушке. Мы, конечно, можем резко начать рожать по десять детей с двадцатилетнего возраста, но не совсем понятно, чем мы будем всю эту толпу народа кормить, во что одевать, на кого учить, где их задействовать, с чего им платить пенсии. На поддержку юной ячейки общества, которая в двадцатилетнем возрасте произвела одного-двух юных граждан, должно уходить больше денег, потому что люди, которые вместо получения профессии занимаются улучшением демографической ситуации, просто не в состоянии поддерживать самих себя и растить детей. С другой стороны, если предположить, что отец подписывает контракт и получает триста тысяч в месяц, то все в порядке, конечно.

У нас вообще не так много денег и нет признаков, что в ближайшее время их станет больше, и в планах увеличить население страны до 270 миллионов человек к 2070 году нет никакой экономической целесообразности. На поддержку семей с детьми выделяются не совсем адекватные реальной ситуации суммы; еще стоит вспомнить, например, что несколько лет назад Российская Федерация расписалась в невозможности платить пенсии в полном объеме — понятно, что эта проблема решается введением механизмов, которые не позволяют гражданам доживать до пенсионного возраста (это довольно легко: саботаж системы здравоохранения, искусственное торможение импортозамещения западных лекарственных препаратов, плохая еда, игнорирование экологической повестки, уничтожение инфраструктуры мелких городов и перенаселение крупных, управляемый алкоголизм и так далее), но есть ещё масса других проблем. Никто не может объяснить, зачем нам такая рождаемость. Скорее всего, на самом деле она нам и не нужна — а пропагандистские речевки, не подкрепляемые реальными действиями вроде существенного увеличения и расширения программы маткапитала, произносятся потому, что надо поддерживать иллюзию поворота к традиционным ценностям, которого на самом деле нет, и про которые никто не понимает, что они означают.

Десятки одинаковых записей с камер наблюдения: в правой руке телефон на громкой связи, в левой руке — ёмкость с зелёнкой. На одной из записей девушка отчётливо кричит бросившимся на неё членам УИК: "это надо! так надо!". Масштабный феномен мистического НЛП, возникший далеко не вчера, удивляет ещё и практически нулевой изученностью, на все вопросы даются максимально размытые ответы, типа "кто звонит? украинцы" (ну естественно, не монголы же). Нет, например, ни одной записи подобных бесед (гэкающий голос в трубке представляется майором ФСБ и просит поджечь будку для голосования) — для страны, в которой сливается вообще все, это очень странно.

Очень легко обвинить во всех наших бедах украинцев, потому что это не требует дополнительных объяснений и уже как бы подразумевается при каждом хлопке. Вчера поджигали отделения сбербанка, сегодня выливают зелёнку в урны — но если завтра, не дай бог, под крик "так надо" кто-нибудь отравит водопровод, то мантрой про "психологические атаки ципсо" обойтись будет трудно. Как бы там режим не относился к свободе слова, но некоторые вещи все-таки необходимо объяснять.

Удивительное дело - но под стаканчиком шарика опять не оказалось. Не понимаю. Решительно не понимаю, это какая-то особая уличная магия

Когда возникала угроза лично ему, его подчинённым и его благополучию — господин президент, как скример из ужастика, моментально появлялся в телевизоре, корчил там страшные рожи, обещал, что никто из предателей не уйдёт безнаказанным, призывал бойцов не слушать преступных приказов и так далее. В последний раз так наглядно это было в июне прошлого года, до выборов — больше девяти месяцев, и за всей этой активностью, за регулярными "обращениями к народу", за которые ещё со времен ковида зачем-то выдают пятиминутные вступления к онлайн-совещаниям Совета безопасности, мы как-то подзабыли, что одна из главных отличительных черт Владимира Путина — это прятаться в норку во время каждого обострения. Восемьдесят семь процентов получены, и, действительно, нет никакой нужды ассоциировать себя с негативом.

В угоду ситуации на передний план выносят поиски украинского следа и замыливается опасность исламского терроризма, который, собственно, никуда не делся, никто его не победил, сегодня он угрожает даже вдвойне, потому что сбитый фокус игнорирует его под самым носом. Государство ситуативно, из пропагандистских целей возвело "украинских террористов" в ранг мировой угрозы номер один, сконструировало пугало, каждый укус которого раздувался до невозможности. Все смеялись над тем, как Путин в феврале 2022 года "победил ковид" — оказывается, это не совсем смешно, потому что в 2022 году Путин "победил" не только ковид, но и все остальные проблемы, их больше нет в нашем поле зрения, но это не значит, что они исчезли — а когда они дают о себе знать, то мозг пытается натянуть на них ставшую привычной за последние два года галлюцинацию, подаваемую как "картина мира". Одна из первых мыслей, пришедших вчера каждому, кто увидел новость про теракт — "неужели украинцы?". Особенно хорошо это было заметно по тем, кто полагает себя имунным к пропаганде, и, например, поддерживает Украину — в этом лагере высказывалась, скажем, безумнейшая версия про армянских террористов. Сегодня украинский след в угоду сконструированной галлюцинации приходится натягивать на реальную картину и реальное уголовное дело, появляются "коридоры на границах", "автомат с надписью "Свободу России", "ципсо" и так далее.

Прозвучавшие сегодня в обращении президента слова о "борьбе с международным терроризмом, в которой мы готовы объединяться со всеми" ненадолго вводят в ступор — в смысле "с международным терроризмом"? Не с "международным нацизмом"? А с какими странами? "Глобального юга"? Или с "англосаксами" тоже? Любая пропагандистская кампания без устойчивой догматической проработки со временем начинает отравлять себя, свою целевую аудиторию, тех, кто считает, что у него иммунитет, приобретать шизофренические очертания, в конечном итоге становится опасной для жизни — потому что в попытках сохранить саму себя, вынуждена все сильнее замыливать оптику, стирать все больше противоречий с реальным миром. Проблема с Украиной гораздо серьезнее, чем "незаконная война со вторжением в независимое государство", и её не решить, как мечтают некоторые антивоенные активисты, "возвратом к границам 1991 года". Может быть, пора возвращаться в реальный мир? А как?

Но все это может закончится и "хорошо" (какое время, такое и "хорошо"). Через пару дней они поймут, что дальнейшая раскрутка украинского следа потребует ответных действий, на которые никто не способен (смотри Татарского, Дугину, Прилепина, Белгород, РДК, мост, Крым, Черноморский флот, зеленку и так далее), вместо действий — маленькие грозные медведевы пишут посты про красные линии. А если признать, что это все-таки запрещенный ИГИЛ — можно с лёгкостью устроить какую-нибудь очередную операцию в Сирии, а где она, эта Сирия, и что там происходит — мало кому известно. Ажиотаж начнут скручивать, спустят правильную методичку. Заявления "своих" будут все более абстрактными, в итоге сойдут на нет. Немногочисленные "неуправляемые", "патриотические блогеры", "рассерженные патриоты" (помните таких?) продолжат требовать от руководства РФ ответных действий, масштабного возмездия — в итоге через полгода тихо и без скандала присядут по отработанному механизму рядом со Стрелковым по статье о дискредитации вооружённых сил экстремизмом. Особо буйные застрелятся из гранаты в самолёте. Всё. Никто ничему не научится и никаких выводов не сделает, но хотя бы будет тихо. Сколько в таком режиме можно функционировать — другой вопрос.

1. В стране с опытом массовых политических репрессий, в стране, где ответственные за эти репрессии не понесли наказания (кроме "осуждения" и "порицания"), в стране, где сотрудники организации, которая была ответственна за массовые репрессии, не были, извините, люстрированы, продолжают занимать свои посты — возврат смертной казни приведёт только к очередному провороту мясорубки. Пятьдесят-шестьдесят лет спустя будут возмущаться — а как же так вышло, почему допустили, какая кровавая тирания, почему никто не замечал. Памятников понаставят, книжек понапишут. Потом понапишут других книжек, где будут рассказывать, что не все так однозначно, что масштабы репрессий были преувеличены. Сегодня пытаются обставить все так, что мораторий на смертную казнь был введён только потому, что мы вошли в Совет Европы — это не вся правда, от смертной казни мы избавились в попытках отломать ручку у той ржавой мясорубки, которая доднесь тяготеет. Те, кто сегодня пытаются приделать ручку обратно — совершают преступление перед будущим. История показывает, что этот механизм невозможно контролировать.

2. Под гипотетическое недобросовестное использование механизма смертной казни даже не нужно подводить правовую базу — она уже размыта до невозможности. Под номером 13322 в списке Финмониторинга значится, например, Чхартишвили Григорий Шалвович, под номером 37 в списке организаций — "международное движение ЛГБТ и его структурные подразделения". Готовы ли вы после расстрела убийц из Крокуса расстрелять Акунина? А за что? Как вы отреагируете на расстрел Треповой? А на расстрел "агентов организации ЛГБТ"? Если на следующий день они решат, что надо расстреливать за госизмену — как вы будете протестовать против казни Ивана Сафронова? Цветы на могилу принести не получится.

3. Это даже не вопрос либерального ужаса перед будущими зверствами кровавого режима. Предположим, мы действительно убьём только этих террористов, Путин в кулуарах даст самому себе честное слово — но власть в России ничем не застрахована от трансферов самой различной природы. Использовать этот удобный инструмент могут и следующие — вот, например, Патрушев, мило улыбающийся сейчас в ответ на вопрос "Украина или ИГИЛ", обвиняет "бывшее преступное руководство Российской Федерации" в "терроризме по отношению к собственному народу" — и бывшее руководство в полном составе отправляется на Бутовский полигон.

4. Это все какие-то слишком очевидные вещи, но, по-видимому, их стоит поговариваривать. В условиях неразрешенного конфликта прошлого (тридцатые годы, а если расширять — вообще весь советский период), максимально размытого настоящего (невнятная правовая база, попытка подтягивания украинского следа в угоду ситуации) и непонятного будущего — возврат смертной казни в России будет фатальной ошибкой. Если перспектива репрессий против оппозиции и невиновных не пугает людей, раскручивающих сейчас тему отмены моратория — то пускай их попробует напугать перспектива попасть в эту мясорубку лично, перспектива Ежова, Ягоды, "московских процессов", "Елисеевского дела" и мелких аппаратчиков.

Милицейский юмор. Они ещё это и в текст цитаты вынесли, то есть им прям вообще очень смешно. Бугага, типа. Шоколадница.

На флоте есть флажный семафор, дамы на балах владеют особой сигнальной системой из движений веером, а кто-то разговаривает на языке подмигиваний. Как произнести утверждение и при первой необходимости тут же от него отказаться? «Да, я считаю, что поляки сами виноваты», и подмигивает, ухмыляясь — черт его знает, будто бы пошутил, а может быть и всерьез. Но не может же он это всерьез?

Скорее всего, рано или поздно — буквально в течение ближайших пяти-десяти лет, — мы начнем слышать все более смелые рассуждения о том, как мы поторопились с осуждением гитлеризма, и рассуждать об этом будут не только маргинальные дугины, но и все более крупнокалиберные лидеры мнений. Если у вас есть институт имени Ильина — чем там еще, собственно, заниматься, кроме как написанием статей про «все было не так однозначно». Нам будут рассказывать про исторические параллели с Наполеоном и Цезарем, про то, что с одной стороны нельзя не признать, а с другой — нельзя и не согласиться с тем, что да, был, хе-хе, культ, но была и личность, что по сути своей это было неудачной попыткой определить формат новой социальной справедливости, что был патриотизм, дисциплина, духовный подъем и самоочищение — но, сука, подвернулись поляки. Или евреи. Еврейский вопрос в нашей версии исторического ревизионизма вообще не является проблемой — во-первых, такого, как всегда, не было, во-вторых — сами виноваты; для проформы можно снова подмигнуть, но это только пока.

Пока политическое руководство стахановскими темпами несется навстречу празднованию 145-летия со дня рождения великого человека, изменившего облик Европы, у нас возникает естественный вопрос — а как же это будет сочетаться с нашими днями победы и бессмертными полками? Ответ приходит мгновенно — поскольку мы сами годам убеждали себя в том, что день победы и бессмертный полк имеет слабое отношение к настоящей Победе и служит неким краткосрочным пропагандистским целям нынешнего руководства — все это потеряло значение в первую очередь для нас, а не для них, для них это не имело значения с самого начала, они вообще размышляют на других уровнях. Очередная наша крупная проблема заключается в том, что мы недостаточно сильно праздновали День Победы — звучит по-дурацки, но другой формулировки нет. Нам стало все равно — именно этого от нас и добивались. Пропаганда в нашей версии не заставляет носителя впадать в экстаз при виде государственных символов по телекрану, а, скорее, воспитывает индифферентное отношение к происходящему. Ленточку надеть? Ну, давайте. К Сталину как отношусь? Да нормально отношусь. К Гитлеру? Ну, не знаю, вроде ничего. Знамя? Поцеловать? Хорошо.

В этом, конечно, есть и плюсы, потому что абстрактное подмигивающее постмодернистское полу-зло потихоньку приобретает вполне понятные любому человеку черты — непонятно, правда, почему и зачем, но, видимо, это какой-то естественный механизм, безвозмездная помощь тушканчикам в борьбе с лисиной угрозой. Если тушканчики за столько лет так ничего и не поняли и ни о чем не договорились — значит, за тушканчиками придет Гитлер.

Мир государственного гомосексуализма, скрытый за фасадом фарсово-лубочной "борьбы с ЛГБТ" гораздо интереснее и глубже, чем кажется — вот, например, депутат Хинштейн, который несколько дней подряд аутит самарского чиновника. Самарский чиновник, во-первых, находится в параллельной от Хинштейна вертикали (Хинштейн — ГД, самарский чиновник — местная облдума), соответственно, никакого политического противостояния тут нет. Во-вторых, по всей видимости, самарский чиновник — не гей (в отличие от Хинштейна), и можно предположить, что это что-то вроде индивидуального соревнования смеха ради, типа депутата Хинштейна чекисты под угрозой слива компромата и уголовки заставили за две недели выдать максимальное количество гомосексуалистов среди чиновников, вот он и бьёт по площадям, в надежде, что попадёт. Ну, пускай старается

Наверное, фильму ФБК (или Певчих? или кого?) не стоит уделять особого внимания, но можно заметить, что с точки зрения сторителлинга это интересная мысль — попытка рассказывать про историю с помощью антикоррупционного расследования. Все рассказы ФБК — это расследования, они просто по-другому не умеют, и этот инструмент они освоили в совершенстве. Что мы знаем про Юрия Чайку? Что мы знаем про Алишера Усманова? Когда они пытаются рассказать историю о корнях режима, то есть замахнуться на что-то вне своих компетенций — получается рассказ о том, как Ельцин украл квартиру. Почему все так плохо? Потому что Березовский украл АвтоВАЗ. Почему в отделениях милиции пытают людей? Потому что у Задорнова была смежная квартира с Гайдаром. Годами ФБК убеждал самих себя и свою аудиторию в том, что главная и единственная проблема России — это коррупция, но на самом деле коррупция — просто очередная болезненная тема для государства, и преувеличенно нервная реакция на неё совершенно не означает, что коррупция — кощеева смерть.

Питер. 5 мая. kiki.

https://moloko-plus.timepad.ru/event/2859027/

Псевдоинтеллектуальная party moloko plus Х kiki в Петербурге

В воскресенье, 5 мая, основатель moloko plus Павел Никулин прочтет в петербургском баре kiki лекцию про тренды российских медиа и обсудит ее с бывшим главным редактором «Лениздата» Екатериной Сергейчевой. После обсуждения состоится камерный показ фильма Адама Кертиса «Гипернормализация».

Параллельно с событием пройдет маркет, на котором вы сможете купить альманахи moloko plus и книги издательства directio libera.

Расписание:

▪️16:00-17:30
Лекция – «Тренды российских медиа с 24 февраля 2022 года», читает Павел Никулин

▪️17:40-18:10
Обсуждение лекции с Екатериной Сергейчевой

▪️18:20-21:00
Камерный показ фильма Адама Кертиса «Гипернормализация»

_______________________________

Когда?
5 мая, начало в 16:00

Где?
Санкт-Петербург, бар kiki, Гороховая, 47

Ссылка на регистрацию: https://moloko-plus.timepad.ru/event/2859027/

Приходите, мы всех ждем!

Не надо бояться Александра Дугина и его идей. Смех — лучшая защитная реакция, но не стоит смеяться над Александром Дугиным — человеком, пережившим самое страшное горе, которого не заслуживает никто. Не надо жалеть Александра Дугина. Жалость в последние несколько лет вообще слегка девальвировалась — это естественный процесс, невозможно одновременно жалеть такое количество совершенно разных людей, и отсутствие жалости в наших обстоятельствах не является перверсией, — да и отсуствие жалости подчас лучше, чем жалость натужная. Не стоит обвинять Александра Дугина в нашептывании Владимиру Путину каких-то особых указаний — нет никаких признаков того, что якобы нашептываемое хоть как-то реализуется. Дугин и дугиноиды продолжают свой бесконечный монолог, "День опричника" из пророчеств Дугина все так и не наступает, и сам Дугин остаётся смешным, странно-трогательным, трагическим дедушкой из телевизора, который мы смотрим на протяжении последних ста лет. Дугин вам не враг, враги — в следующем кабинете.