Другой новостью, которой отметился хвост ушедшего года, стали озвученные избранным президентом США планы раздвинуть американские границы. Мистер Трамп заявил, что желает присоединить и Канаду, и Гренландию, и Панамский канал, и небо, и Луну, и даже, вероятно, Нарнию. Как известно, с присоединения Канады началась сюжетная линия «Фоллаута» – может быть, всем нам пора начать копить крышечки от «Нюка-Колы» и учиться готовить рад-роачей?

С высоты своей трибуны (гордый автор квазианонимного канала с аудиторией, равной населению Кохеля) я смело и решительно предположу, что нет. С Панамским каналом и даже Гренландией может выйти по-всякому, но присоединение Канады – вещь совершенно перпендикулярная американской политике лет так последних двухсот. Собственно, поэтому таймлайн Фоллаута и начинается с этого: совершенно невозможное событие в основе истории подчеркивает её фантастичность. «Все имена вымышлены, все совпадения случайны».

Это, возможно, прозвучит странно, но вообще-то США не экспансионисты. По крайней мере, в классическом смысле. Империи, над которой не заходит солнце, они не строили, хотя все возможности имели. Да, исполняя «Предначертание судьбы» американцы создали третье по размеру государства мира, заняв две пятых материка – от океана до океана. Но речь шла об освоении «ничейных» земель; причем ещё в XIX веке дело происходило фактически на другой планете (до этой вашей Америки нужно было добираться неделями, а то и месяцами); и экспансия велась частным порядком – слабое государство приходило на обжитую территорию уже после колонистов-пионеров.

Поэтому у США не сложились дела с колониями. Существует заблуждение, что у Америки колоний не имелось вообще – это, конечно, не так. Они были, и они по-прежнему есть; в США это называется «территория». Что такое колония? Зависимая часть некоего государства, обитатели которой не имеют полных прав граждан этого самого государства. Скажем, им не полагается представительства в органах власти. Вуаля, в США такое есть. Территории бывают разные: инкорпорированные/неинкорпорированные, организованные/неорганизованные. Общее у них одно – они не представлены в федеральном правительстве; в лучшем случае дело ограничивается «делегатами без права голоса».

Почти все свои «территории» США получили по итогам войны с Испанией в конце XIX века. Военные трофеи не ограничивались россыпью островков в Тихом океане – американцам ещё досталась Куба, Филиппины и Пуэрто-Рико. Но включать их в состав США не стали: Кубе дали формальную самостоятельность уже в 1902 году (навязав, разумеется, целый пакет кабальных договоров), Филиппины отпустили в 1946-м. Себе американцы оставили лишь крохотный Пуэрто-Рико.

Отсутствие интереса к колонизации объясняется, как я полагаю, слабостью американской федеральной власти. Что-то похожее на нормальное европейское правительство появилось в США только при Рузвельте-втором, причём реакция американцев на его реформы была весьма однозначной: «Тирания! Деспотия!». Американское федеральное правительство постепенно становится сильнее, но даже сейчас оно совершенно очевидным образом уступает европейским. Кроме того, в его усилении не заинтересованы ни власти штатов, ни сами граждане.

(Под «силой» государства я подразумеваю количество прав и возможностей федерального правительства в сравнении с региональными властями, а также частными агентами – компаниями и гражданами. Как выглядят абсурдно сильные государства известно из классических [анти]-утопий Платона, Мора и Кампанеллы)

Это не означает, что США в принципе лишены экспансионизма; нет, просто их мало интересует территориальная экспансия, поскольку это означает лишнюю нагрузку на слабое федеральное правительство. Получить влияние в другой стране, разместить там свои военные базы, добиться торговых преференций – этого сколько угодно и побольше. Но делать территорию своей и нести за неё ответственность? Одно дело иметь право бесплатно есть и пить в ресторане через дорогу, занимать там лучший стол и безнаказанно щипать официанток за зад – и совсем другое быть его владельцем, занимаясь бухгалтерией и цепочками поставок.

Но есть и другая причина, по которой присоединение Канады к США вещь, на мой взгляд, совершенно невозможная. Дело в том, что США не умеют оккупировать европейские государства. С карликовым Пуэрто-Рико они худо-бедно справлялись, с Кубой или Филиппинами дела тоже какое-то время шли терпимо. Но это, извините, окраины цивилизованного мира, страны третьего эшелона. А оккупация и подчинение европейского государства – не говоря уже о полной аннексии – вещь, с которой американцы справляются крайне плохо, совершая все возможные ошибки. Впрочем, сами они об этом в курсе и предел своих сил осознают.

А Канада, безусловно, европейская страна. Дело не в том, что её основали и заселили европейцы, сохранив значительную часть старой культуры – это, с некоторыми допущениями, можно сказать и про США. Дело в устройстве Канады. В отличие от самостийных США, Канада и в XIX, и в XX веках развивалась как часть Британской империи и продолжала быть типичным европейским государством, с сильной властью (отсюда государственная медицина и обширные социальные программы), «территориальной привязкой этносов», европейскими урбанистическими концепциями и инфраструктурой; в конце концов, Канада буквально управляется европейским монархом, пусть и островным.

В истории США есть случаи поглощения независимых государств. Аннексия Техаса, например. Или Гавайев. Но Техас был пустынным фронтиром фронтира (и даже в этом случае Вашингтон фактически оставил его в частных руках – там и сейчас почти нет земель в федеральной собственности). А небольшие Гавайи США переваривали более полувека, выдав им статус штата лишь при Эйзенхауэре.

(Как и Аляске, к слову)

Именно поэтому США не аннексировали Японию после Второй мировой, хотя в теории, конечно, могли это сделать. А кто бы им помешал? Ну СССР осуждал бы «американский империализм» – так он и так его осуждал, причём, сидя на половине Европы. Но для федеральных властей в Вашингтоне уже интеграция Гавайев была подвигом, Япония бы их просто раздавила. Поэтому американцы, как обычно, просто взяли себе столько прав и привилегий, сколько мог вместить договор, оставив саму Японию за дверью. Они даже не стали брать Окинаву, хотя имели для этого все возможности. Потому что на объекте крупнее Гавайев американские челюсти уже не смыкаются.

С этим же связаны особенности пребывания американцев в Европе после 1945 года, о которых я тоже рассказывал. Американская программа не предполагала сидения на руинах Германии – США рассчитывали за год-два снять всё ценное с трупа поверженного противника, а потом уплыть домой. Европейские дела их не интересовали. Американцы вообще не собирались восстанавливать какую-то Германию, перевоспитывать немцев, нести им ценности кока-колы и демократии; их изначальные планы на территорию бывшего Германского Рейха описывались одним предложением: создать там несколько отдельных государств – как было в середине XIX века – и покинуть Европу.

Хотя опять-таки, почему бы не присоединить к США уже оккупированную четверть Германии? Самой Германии физически нет, а территории под американским контролем были заселены культурно близкими народами: в США жило много немцев, массовая эмиграция из Германии была относительно недавно, заметную часть американского населения составляли немецкие эмигранты в первом и втором поколении. Плюс именно о Баварии американцы знали больше всего благодаря её культурному влиянию в США – там всю вторую половину XIX века гастролировали баварские народные театры. Отсюда мировая известность именно баварских образов: кожаные шорты, дирндл, йодль, пивные фестивали, Нойшванштайн, Вагнер – всё это попало в Америку, где размножено её массовой культурой. Но американцы первые годы сознательно культивировали ненависть и презрение к поверженному противнику, отрицая любую возможность соприкосновения. «Не стойте к немцам слишком близко, они вас заразят нацизмом, милитаризмом, монархизмом». И дело не только в слабом понимании европейской среды, но и в неожиданно адекватной оценке своих сил: даже четверть Германии американского удава бы просто разорвала. Что уж говорить о нынешней британской Канаде?

(Кстати, вы никогда не задумывались, как так случилось, что «бундесземли» появились раньше самой ФРГ? Корни нынешних немецких «федеральных земель» растут именно из вполне здравой идеи Рузвельта разломать Германию на части, вернув всем назад славный 1845 год. По мысли американцев, это закрывало немецкую проблему на десятилетия вперёд и позволяло им спокойно уйти из Европы, предоставив её самой себе. Англичанам, естественно, была нужна более-менее единая Германия, потому что в противном случае резко усиливались позиции Франции на континенте; но вступать в открытую конфронтацию с американцами им было не с руки. Поэтому англичане взяли под козырек и на пару с американцами отправились создавать будущие немецкие государства – с всамделишными органами власти, конституциями, государственной символикой и т.п. Году к 1947-му – когда Европу по изначальному плану предполагалось покидать – американцы с большим удивлением обнаружили, что происходит что-то не то. Например, вверенный им Гессен принял насквозь социалистическую конституцию, одна из статей которой предусматривала немедленную национализацию горной промышленности, металлургии, энергетики, и железнодорожного транспорта. И это ещё мягкий вариант, изначально в списке были также банки, страховые компании, железнодорожный транспорт, предприятия по производству стройматериалов, фармацевтическая и химическая промышленность, кинотеатры, почта и радио. Американская военная администрация была в ужасе:

- Остановитесь! Мы же освободили вас от национал-социализма! Что вы делаете, это же какой-то коммунизм!

А гессенцы им невозмутимо отвечали:

- Да вы не волнуйтесь, мы демократически проголосовали, прямо, как вы учили. Даже референдум провели. Vox populi, не хуже, чем у вас в Америке.

Поняв, что они за свои деньги расширяют советскую зону в Европе, американцы пошли договариваться с англичанами – и те милостиво разрешили переиграть. Созданные государства остаются – а куда их теперь деть? – но всё поверх накрывается Большой Республикой, чья федеральная конституция перешибёт региональные. Всё прошло как по маслу, земли охотно проголосовали за объединение в формате ФРГ; кроме Баварии, понятное дело, которая к американским обещаниям о независимости отнеслась слишком серьёзно. Но Баварию тоже запихали в состав ФРГ, так как требовалось согласие не всех земель, а только двух третей)

О том, насколько американцы хотели задержаться в Европе, можно судить по их военным планам на случай конфликта с СССР. По ним так же видно, как менялось отношение США к обстановке по мере привыкания к аммиачной атмосфере далекой и страшной планеты Европы.

«Пинчер», 1946 год. В случае советской агрессии, США отступали на Пиренейский полуостров, потом на Британские острова; никакого серьёзного взаимодействия с французскими и английскими войсками не предполагалось («они будут слишком заняты, защищая свои территории»). Целью американских войск в Европе обозначалась «оборона Великобритании», причём безо всяких последующих «Оверлордов» – это в документе было прописано отдельно. Реально американцы собирались ограничиться воздушной войной над Европой.

«Бройлер», 1947 год. Он исходил из того, что вся Западная Европа захвачена Советами (то есть, американцы опять ушли). США, согласно этому плану, должны были удерживать военные базы в Гренландии и Исландии, чтобы с них наносить ядерные удары по СССР.

«Хафмун», 1948 год. К этому времени американцы в Европе пообвыклись, немцы из побежденных жукоглазых тварей стали союзниками и даже подопечными, появилась концепция взаимодействия с другими странами Западной Европы. Поэтому тут предполагалось, что объединенные западно-европейские силы смогут какое-то время продержаться на Рейне… чтобы дать американским войскам достаточно времени для эвакуации через порты Франции и Италии :-)

«Оффтекл», 1949 год. Это первый план, предполагавший не только полноценные совместные действия с ВС западноевропейских стран, но и нефиктивное удержание территорий на Континенте в случае советской агрессии, а также как можно более быстрое возвращение на континент, если американцев оттуда выбьют. К этому времени американцы к Европе основательно приклеились, выдержали тест Берлинской блокадой, создали НАТО и теперь были вынуждены тратить ресурсы и время на защиту всего этого великолепия.

Кстати, о Берлинской блокаде. Я вот рассказывал, как так случилось, что у американцев оказался совершенно ненужный им эксклав в глубине советской территории. А ведь таких эксклавов было два. Австрию после войны точно также разделили на оккупационные зоны; Вену точь-в-точь как Берлин расчертили на сектора; и сама Вена, представьте себе, находилась в советской зоне. Тяжело быть американцами в Европе, реальность постоянно оборачивается каким-то «Твин Пиксом».

Ну так почему бы evil godless Soviets блокировать в 1948 году не только бывшую германскую столицу, но и ещё и австрийскую? А потому что в этом случае давление на американцев оказалось бы чрезмерным, и они бы отступили из Европы – чётко следуя собственным планам. Британии же нужно было убедить США, что те контролируют ситуацию в Старом Свете, и Берлинскому экзамену надлежало закончиться для американцев зачетом, а не «неудом». Сложность была выставлена на минимум: в западном секторе имелся аэропорт, а злодейские Советы не сбивали американские самолёты. Но если бы вместе с Берлином Москва блокировала бы ещё и Вену, у американцев бы случился «гейм овер»:

– В западном секторе Вены аэропорты отсутствовали. Американцы понимали проблему, но успели построить лишь два крохотные полосы, подходившие для маленьких самолётов, которые не годились для организации снабжения. Вертолёты в ту эпоху были редкой экзотикой с ничтожной грузоподъемностью. Но даже если бы полноценный аэродром откуда-нибудь появился, ситуацию бы это не исправило, так как:

– Возможностей снабжать по воздуху сразу две столицы (даже если бы Советы не закрыли небо) у США просто не было физически

Летом 1948 года, когда началась Берлинская блокада, американскому командованию был представлен неутешительный доклад о том, что произойдёт, если Советы блокируют ещё и Вену:

«Наши силы окажутся в ловушке, не способные снабжать себя или отступить без советского разрешения – и лишь на советских условиях. <…> Наши войска, а также зависящие от них силы, смогут рассчитывать лишь на милость советских властей и будут подвергнуты любым унижениям, которые сочтёт целесообразными советская политика».

Но – о чудо! – блокады не случилось:-)

Отсутствие блокады Вены наоборот стало для США лишним стимулом закрепиться в Европе. Сделав выводы из берлинских событий, они стали наращивать своё присутствие в Западной Вене, расширять склады, ввозить дополнительные припасы и готовить строительство полноценного аэродрома (его можно было разместить только в британском секторе, и британцы сделали всё, чтобы затянуть строительство; в итоге его так и не построили). К середине пятидесятых американцы в Вене сидели на горе из консервов почти в двадцать миллионов долларов (тех долларов, ещё эйзенхауэровских), полагая себя совершенно готовыми к любому новому витку странного европейского сюжета. Реальность расхохоталась им в лицо в 1955 году, когда СССР неожиданно взял и ушёл из Австрии. Армейские консервы из конины потом срочно распродавали за десятую часть стоимости как корм для собак; почти бесплатные сухое молоко и яичный порошок оголодавших австрийцев тоже изрядно порадовали.

Короче говоря, США плохо ориентируются в Европе и не умеют управлять европейскими государствами; не умели восемьдесят лет назад, и не умеют сейчас – но, справедливости ради, свою проблему осознают, поэтому и не рвутся. Бесплатно есть в ресторане они любят, а управлять им – нет.

Означает ли это, что Трамп просто укрепляет свои позиции перед сложными переговорами (и радует блогеров, которые могут писать длинные посты на отвлечённые темы, маскируя их под реакцию на текущие события:-)? И он, значит, пошумит, а потом опять съест чижика? Вероятно, да, но это скучно. С высоты кафедры своего канала (чья аудитория примерно равна канадскому Бэнкрофту) могу предложить интересную версию.

Дело в том, что США – это великая держава-изгой. У неё нет своего политического альянса. Фракции, если выражаться языком аутистов любителей гранд-стратегий от «Парадоксов». Европа худо-бедно объединена в ЕС, у Великобритании есть высокая башня Содружества Наций с глубоким крипто-подвалом. США же существуют сами по себе.

(Можно сказать, «сами по себе, как Китай», чье устройство даже после 1949 года всё еще ближе к ЕС или, собственно, США. Но, во-первых, китайская обособленность частично компенсируется бóльшим населением. А во-вторых, сам Китай в каких-никаких блоках всё же состоит: ШОС и БРИКС, например)

США входят в два крупных блока: НАФТА и НАТО. Но их нельзя назвать политическими альянсами: НАФТА (USMCA, после первого срока Трампа) – чисто торговый договор с Мексикой и Канадой, а НАТО – узкофункциональный блок, где у США есть военный контроль, но нет политического (более того, члены НАТО прекрасно вступают в конфликты друг с другом), и который состоит преимущественно из европейских стран. Если сформулировать мысль совсем просто, то США «не с кем поговорить».

Они могли бы развить доктрину Монро, превратив обе Америки в единый союз и, может быть, даже федерацию – но это получился бы блок весьма сомнительного качества: он состоял бы из бразилий разного размера, и неизбежно бы ускорил превращение самих США в гига-Бразилию. Кроме того, смысл подобных структур в делегировании; в том же ЕС у каждой из стран есть своя специализация (например, упомянутая выше Австрия – страна-посредник с демонстративно нейтральным статусом). В случае великой Трансамерикании специализации у новоиспечённых американских коллег будут очевидные: производитель кокаина, организатор секс-туризма, полигон для вооружений.

Совсем иное – вести дела с равными; если не на уровне «Франция–Германия», то хотя бы «Британия–Австралия». И союз с Канадой (но не аннексия) – которую для этого придётся изолировать от Ю-Кей, пусть даже так – стал бы заделом для нового надгосударственного объединения. В которое можно взять и Гренландию, вместо того, чтобы превращать её в территорию. И, например, Калифорнию:-) Да и Техас. Конечно, сами США уменьшатся, зато у Вашингтона освободятся руки. И ему будет с кем поговорить. Причём со своими, нормальными, а не с европейскими скибиди-тойлетменами (в глазах американцев Европа выглядит как-то так).

Это была ответственная попытка интересного прогноза от квазианонимного канала с аудиторией почти равной гренландскому Якобсхавну :-)

Австрийская пресса продолжает злорадно нагнетать: европейский регламент об ИИ (AI Act) вот-вот убьёт последние ростки прогресса в дряхлом и отсталом ЕС. Сначала бессердечные бюрократы взялись регулировать источники данных для моделей, а теперь они удушают прогресс дальше, требуя от профессиональных операторов ИИ «подтвердить свою компетентность» в работе с такими системами. Могут ли люди, которые ещё в прошлом году всерьёз пользовались факсами, принимать решения, касающиеся столь важной отрасли? Да с их париков на микросхемы сыплется пудра!

Статья написана бодро, и будущее она рисует самое неприглядное – публика в комментариях кипит от возмущения. Что же это получается, чтобы нарисовать картинку в «Миджорни» или получить справку в «ЧатГПТ», нужно иметь выданный государством сертификат «Компетентного оператора ИИ»? И всё это в то время, когда США вот-вот начнут реализацию проекта «Старгейт», который позволит передовым американцам рекомбинировать ещё больше данных с ещё большей скоростью?

(Кстати, о «Старгейте». Пусть объявил о нём Трамп, но сами работы над проектом начались ещё при Байдене, причём чуть ли не в 2022-м. И самой интересной частью тут является, на мой взгляд, не «самый большой перемножатель матриц в мире», а источники его питания на 5 гигаватт. США впервые с конца девяностых резко увеличивают свою атомную генерацию)

Тем не менее, автор интересной статьи сильно упрощает ситуацию. Для того, чтобы в частном порядке получать от нейросетей интересные рецепты пиццы с клеем, лицензия, конечно, не нужна. Как отмечает в пространном комментарии мимо проходивший юрист, австрийская пресса вообще излишне драматизирует ситуацию: наличие компетенции будут требовать только у провайдеров и операторов систем ИИ; в первом случае речь идёт о компаниях, которые их разрабатывают, во втором – о компаниях, которые их используют, причём в тех областях, которые AI Act считает «рискованными» (здоровье, образование, право, etc). Штрафов за отсутствие лицензии пока не предусмотрено вообще – только за нарушение правил использования ИИ в конкретной области; более того, до сих, оказывается, нет не то что европейских, а хотя бы национальных стандартов сертификации этой самой «компетенции» работы с ИИ. Предполагается, что компании проявят сознательность и сами объяснят сотрудникам, что когда ИИ предлагает съедать в день как минимум один камень для улучшения пищеварения, он, вероятно, может ошибаться.

С другой стороны, процесс запущен. Регуляция ИИ в ЕС – вопрос решённый. До рядовых пользователей она доберётся нескоро (если доберется вообще), но поставщикам ИИ-систем придётся соблюдать «невыносимые» и «безумные» европейские требования – точно так же, как десятилетием раньше к этому принудили соцсети. Резон – с т.з. государства – тут есть и вполне очевидный: любая ИИ-система была кем-то создана и с какой-то целью; у её работы всегда есть бенефициар. Поэтому важно проверять не только входные данные, но и выходные: что и с какой целью выдаёт вам система (чья штаб-квартира, между прочим, расположена за океаном, в другой стране). Люди склонны достаточно бездумно делегировать обязанности исполнительным моделям, а требовать от каждого перепроверять за нейросетью, будем откровенны, нереально. Поэтому, как я и говорил, государства вводят цензуру, ограничивая как источники данных для рекомбинации, так и их возможный вывод для ИИ вне их юрисдикции.

(А ИИ внутри их юрисдикции, вдобавок ко всему, ещё и рекомбинировать данные будут в соответствии с установленными правилами; т.е. будет не только «читать» и «говорить» правильные вещи, но и «думать» – как идеальный гражданин)

Европейцы знают, что информация влияет на окружающий мир не меньше, чем материя, поэтому закономерно вводят регуляции, определяющие, как с этой информацией следует обращаться. И в европейской парадигме промышленный «оператор ИИ», конечно, должен иметь сертификат – как врач или электрик, потому что ИИ-системы уже используются и в медицине, и в управлении инфраструктурой.

А вот в передовых США AI Act пока нет. Никто и никогда не отнимет у американцев законное право на пиццу с клеем.

Много лет назад, когда я ещё учился в школе, на уроке религии нам поручили написать эссе о смертных грехах. Я уже тогда имел склонность к пространным рассуждениям и неуместным классификациям, поэтому отказался от канонического подхода и выстроил их на свой вкус. Самым мягким грехом в моей иерархии стала «ацедия»: леность. Точный ход своих мыслей я уже не помню, но суть была такой: «раз нет действия – нет и ошибки». Учителя подобная позиция весьма расстроила, но с его возражениями я согласился существенно позже, когда начал играть в «Крусейдер Кингс»; перк Slothful у персонажа там – один из худших в игре. Тем не менее, в реальной жизни ацедия осталась определенно моим любимым грехом. Радиомолчание последних месяцев вызвано исключительно ей.

(И, возможно, чрезмерным усердием на трудовых фронтах зимой, благодаря которому я обновил компьютер, чтобы предаваться ацедии в ещё большем разрешении с наилучшим ФПС. То есть, в принципе, у моей наивной похвалы лени вполне имелись основания:-)

Но я честно попробую вернуться в ритм при помощи какой-нибудь легкой темы. И календарно уместной. Кажется, бутылка австрийского вина, помогавшая мне печь кулич, хочет что-то подсказать.

Одиннадцать апрельских суток, имевшие место восемьдесят лет назад, породили почтенный жанр исторического исследования: последние дни Гитлера в Фюрербункере – от невесёлого дня рождения до самоубийства под грохот советской артиллерии. Его венцом в масскультуре стал хороший немецкий фильм «Бункер» (в оригинале Der Untergang) 2004 года. Вы все его, наверняка, смотрели и помните, что там масса блестящих сцен; одна только истерика Гитлера на совещании с генералами стала неиссякаемым источником пародий на много лет вперед.

А откуда дровишки? Ну, то есть, каким образом мы знаем, что там было в Фюрербункере в последние дни апреля 1945 года?

Ну как же, скажете вы. Свидетельств масса. Куча людей сразу после войны дали показания. А потом целые полки историков десятилетиями работали, устанавливая факты и сверяя детали.

Это всё, конечно, так. Но не совсем. В действительности источников о происходившем существенно меньше, чем кажется; существует, так сказать, информационное бутылочное горлышко – когда в основании большой темы лежат показания (или исследования) очень ограниченного количества людей, и все последующие работы так или иначе едут по рельсам, проложенным кем-то много лет назад. Поскольку эти факты много раз повторялись и цитировались в массовой культуре, нам кажется, у нас есть довольно твёрдое знание об этих событиях. Например, всех нас в школе учили, чем кончил нацистский диктатор: он вместе с Евой Браун принял синильную кислоту и/или застрелился; затем его труп облили бензином и сожгли. Поэтому тела нет:-) Есть кусок челюсти в спецхране ФСБ. Но вы просто послушайте, что, согласно конвенциональной версии, пришлось пережить бренному телу фюрера:

- 30 апреля его сжигают члены ФБК (не того!). Правильнее было бы сказать «поджигают»: лужа бензина – это вам не крематорий. И даже в крематории кости, кстати, потом остаются

- 2 мая Рейхсканцелярию занимает Красная армия. Передовые советские специалисты, руководствуясь коммунистическим чутьем немедленно находят у бункера челюсти Гитлера и Браун, после чего везут трофеи в Москву

- в июне остальные кусочки Гитлера, а также останки семьи Геббельс, выкапываются из дворика у Рейхсканцелярии и закапываются в бранденбургском лесочке

- в том же июне всё опять выкапывается и перевозится в Магдебург

- в феврале 1946 останки хоронят в Магдебурге на территории комплекса в ведении СМЕРШа

- и, наконец, в 1970 году, по указанию главы КГБ Юрия Андропова, останки ещё раз эксгумируют, полноценно сжигают, а пепел бросают в речку Бидериц

В общем, череда трагических случайностей привела к тому, что от Гитлера остался только кусочек челюсти. Так получилось, винить в этом некого. Зато челюсть-то точно-точно настоящая; её подлинность советским гитлерологам подтвердили пленные ассистенты зубного врача Гитлера (и я бы подтвердил, и вы бы подтвердили, и сам Гитлер бы, думаю, подтвердил).

После распада СССР краснознамённая гитлерология совершила новый прорыв – она обрела череп Гитлера! Оказывается, его тоже выкопали в 1946 году вместе с челюстью, но потеряли (череда трагических случайностей, вы же помните?) и обнаружили в архиве только вот в 1993 году. С черепом, в итоге, вышло некрасиво, потому что его в нулевые сдуру дали посмотреть специалистам, включая такую глыбу, как Отто Прокоп. Все эти подозрительные иностранцы начали рассказывать, что выходное отверстие от пули не там, где должно быть по канону (полагается в левом виске, а тут оно в затылке), не тот размер, да и вообще, череп, извините, женский. Такие инсинуации мы, конечно, с негодованием отметаем, но нельзя не отметить, что после появления подобных заявлений, череп кому попало показывать перестали.

(Вообще, Гитлер-женщина – хорошая идея для исторического детектива)

То есть, Гитлер буквально – физически – исчез. Тела ведь нет. Есть святые догматы: Челюсть и ниспосланный нам Череп, в которые надлежит верить – чтобы не впасть в ересь конспирологии. Потому что тогда душу начнут разъедать сомнения, ведь выйдет, что мы не можем достоверно рассуждать даже о самых базовых фактах: умер ли Гитлер в апреле 1945 года? А если умер, то всё-таки как?

Давайте поговорим о свидетельских показаниях. Чтобы не ходить далеко, рассмотрим упомянутый фильм «Бункер» – мне так будет проще проиллюстрировать свою мысль. Итак, на чём же он основан?

Основан он, как известно, на воспоминаниях Траудль (Гертрауд) Юнге, одной из секретарш Гитлера в Фюрербункере, и трудах Йоахима Феста – немецкого историка, чьим opus magnum стала написанная в 1973 году биография Гитлера. Впрочем, для фильма использовалась его самая свежая работа, посвященная конкретно последним дням в Фюрербункере.

Начнем с секретарши. Вообще-то, как считается, их у Гитлера было четыре: Криста Шрёдер, Йоханна Вольф, Герда Кристиан и Траудль Юнге. В ночь на 21 апреля Гитлер разрешил женщинам покинуть Фюрербункер и эвакуироваться в Берхтесгаден; Вольф и Шрёдер согласились, Кристиан и Юнге, а также другие женщины (диетолог фюрера Констанция Манциарли, секретарь Бормана Эльза Крюгер, и, конечно, Ева Браун) – остались. Пожалуй, надо пройтись по всем названным женщинам, что уж тут мелочиться.

Йоханна Вольф (самая старшая из всех четверых, ей на тот момент было почти сорок пять) закономерно попала в руки американцев. Её допрашивали, но открытой информации о результатах допросов нет; сразу после освобождения она ушла на дно и старалась нигде не отсвечивать. С прессой не общалась, мемуаров не писала. Вычеркиваем.

Криста Шрёдер, вместе с Вольф добравшаяся до Берхтесгадена, так же стала американским трофеем. Однако, в отличие от Вольф, её прогнали через шпрухкаммер – комиссию по денацификации – где признали «главным нацистским преступником» (Hauptschuldige: то есть, практически Герингом), приговорив к трём годам заключения и выплате штрафа в пять тысяч рейхсмарок; позже её статус снизили до «попутчицы». Во время торжества правосудия рядом со Шрёдер возник некто Альбер Золлер, офицер французской армии, который, кажется, и вел её дело. На основе допросов секретарши, а также нескольких интервью, взятых у неё после освобождения, он написал книгу «Наедине с Гитлером: отчёт его тайного секретаря» и издал её в Париже. Даже тогда никто не поверил, что это действительно рассказ Шрёдер, а не фантазии предприимчивого француза на ещё горячую тему, что уж говорить про день сегодняшний. Сама Шрёдер с прессой не общалась и воспоминаниями больше не делилась, но после её смерти в 1984 году вдруг появилась книга, якобы написанная ею. Она называлась «Он был моим шефом», и, дескать, основывалась на её стенографических записках (видимо, любезно оставленных следователями в 1945-м – на добрую память). Итого – две книги, только обе написаны неизвестно кем.

Теперь про оставшихся в бункере. Ева Браун умерла, остальные (Кристиан, Юнге, Манциарли и Крюгер) утром 2 мая попытались бежать из Берлина.

Герда Кристиан каким-то невероятным образом сумела покинуть Берлин и добраться до Баварии. В 1946 году её задержали американцы, но быстро отпустили. Нельзя сказать, что Кристиан после войны вела какую-то особенно тихую жизнь – она, например, активно поддерживала контакты с Вернером Науманом и его организацией.

(Науман – это статс-секретарь Геббельса и его преемник на посту министра пропаганды. Тоже, кстати, обитатель Фюрербункера и человек с весьма интересной послевоенной биографией. К любым его заявлениям следует относится осторожно, потому что именно Науман, если не ошибаюсь, начал распространять версию, что Борман был советским шпионом и после войны жил в Москве)

Однако книг Кристиан не писала, воспоминаний не надиктовывала, интервью не давала. Экая жалость.

(Кстати, другим большим другом Кристиан был Отто Гюнше, личный адъютант Гитлера, который также до самого конца находился в Фюрербункере и даже выжил. Но все свои показания он давал в советском плену, а это, как вы понимаете, снижает их ценность до нуля. Вернувшись в Германию в 1956-м, Гюнше рта лишний раз не раскрывал, так что даже в нулевые о нём было известно, лишь что крепкий старик, несмотря на свои восемьдесят с хвостиком, катается на велосипеде, прыгает в бассейн с вышки и держит на стене портрет фюрера)

Секретарь Бормана Эльза Крюгер также сумела бежать из Берлина, но к англичанам. Уже в 1947 году она как-то вот внезапно перебралась в Англию (!), вышла там замуж (!!!) и молча и счастливо жила в Чешире до 1995 года. После смерти мужа она вернулась в Германию, где скончалась ещё через десять лет. Ну или нет: насчёт даты смерти имеются разные мнения. Никаких воспоминаний не публиковала, с прессой не общалась.

(Вообще, её судьба наводит на размышления, что Науман был не так уж не прав. Если вы понимаете, о чём я ;-)

Констанция Манциарли, (предположительно) диетолог Гитлера, пропала без вести 2 мая 1945 года, так что рассказать она ничего бы не могла в принципе.

И, наконец, собственно, Траудль Юнге. Секретарша Гитлера, самая молодая во всех смыслах: её тогда только исполнилось двадцать пять, а работать у фюрера она начала лишь в 1942 году. Ей удалось покинуть Берлин и выйти к американцам, после чего она более полувека жила самой обычной жизнью, и, вероятно, тоже бы не оставила никаких воспоминаний (за исключением небольшого интервью в 1974-м для британского документального фильма), как вдруг в 2000 году интересную бабулю нашли австрийская писательница Мелисса Мюллер, ранее опубликовавшая биографию Анны Франк «с новыми, ранее неизвестными подробностями», и, кхм, австрийский художник Андре Хеллер. Этот Хеллер записал несколько интервью с Юнге (оказывается, Юнге, несмотря на возраст, прекрасно помнила события в Фюрербункере, будто это было вчера), использовав их для документального фильма, а Мюллер выпустила книгу «До финального часа. Секретарша Гитлера рассказывает свою жизнь», полную… правильно, новых, ранее неизвестных подробностей. Понимаете, оказывается Юнге ещё в 1947 году написала воспоминания о работе на Гитлера, но не стала пытаться их публиковать – неинтересно. Кому такое захочется их читать? Поэтому рукопись более полувека пролежала в ящике её стола, пока к бабуле в гости не пришли улыбчивые австрийцы и не нашли бесценное сокровище. Сама бабуля умерла вскоре после выхода «своей» книги, поэтому мы можем полагаться только на честность и порядочность Мюллер и Хеллера.

(Последнего, кстати, пару лет назад обвинили в подделке предметов искусства, конкретно – картинной рамы за авторством Баския. Хеллер объяснил, что его просто не так поняли и это была всего лишь шутка. Милый розыгрыш австрийского художника обошелся любителю неоэкспрессионизма в 800 тысяч евро, но зато теперь мы знаем, что воспоминаниями Юнге занимались люди ещё и с чувством юмора. А это важное качество для любого историка!)

Видите, что-то с показаниями очевидцев не ладится. По крайней мере, с женскими. Оказывается, историю Траудль Юнге рассказывает вовсе не она сама, а какие-то австрийские художники. Но ведь вторым столпом картины являются труды Йоахима Феста! Авторитетный историк всё расставит по своим местам, не так ли?

Ну как вам сказать. Историку ведь тоже откуда-то нужно брать информацию. Сам Фест весной 1945-го сидел в американском плену, а свой труд, который лег в основу фильма, и вовсе написал в том же самом 2002-м. Так откуда же миру (а, значит, и Фесту) стало известно об апрельских событиях в Фюрербункере?

Из свидетельских показаний, откуда же ещё. У историка ведь нет хрустального шара, показывающего прошлое. Я перечислил только женщин, бывших в бункере – и то не всех – а ведь там ещё было полно мужчин. Чай, не все погибли под берлинскими руинами, кто-то должен был выжить и рассказать, как оно всё было.

Я не просто так взял в качестве иллюстрации «Бункер», ставший каноном жизнеописания последних дней Гитлера. Дело в том, что этот канон существовал ещё до него, без воспоминаний Юнге и даже изысканий Феста. «Бункер» 2004 года фактически является ремейком фильма «Гитлер: Последние десять дней», вышедшего в 1973 году.

(В промежутке был ещё «Бункер» с Энтони Хопкинсом от 1981 года, но он этому канону не следовал, потому что основан на ином источнике: книге американского историка Джеймса О‘Доннела. Считается, что человек работал по горячим следам, но... Знаете, О‘Доннел любил рассказывать, что стал первым американцем, побывавшем в Фюрербункере: 4 июля 1945-го он прибыл в Берлин, как репортёр, подкупил советских солдат в входа в бункер сигаретами и устроил себе увлекательную экскурсию. Тем не менее, сама книга вышла лишь тридцать лет спустя. Со свидетелями он, по его словам, тоже общался, но и к этому есть вопросы – о них позже)

Фильм 1973 уже содержит все сцены и акценты, которые появятся в 2004 году. Следовательно, у них общий источник – и это не Юнге и даже не Фест. Это адъютант Кребса капитан Герхардт Больдт, который находился в Фюрербункере до 29 апреля. Он, с ещё двумя офицерами покинул бункер якобы для того, чтобы доставить донесение генералу Венку, сумел избежать советского плена и добрался до родного Любека в британской зоне оккупации. В 1946 году его арестовали англичане; и, сидя в английском лагере, он написал воспоминания о последних днях в Рейхсканцелярии. Их даже опубликовали в 1947 году. И это, вероятно – если я ничего не упускаю – самое первое подробное описание событий в Фюрербункере в конце апреля 1945-го. На эту книгу почти всегда ссылаются при исследовании последних дней Рейха, и именно она заложила канон «Гитлер в бункере».

Если у вас будет такая возможность, обязательно почитайте «Последние дни Рейхсканцелярии». Они написаны очень талантливо: динамично, захватывающе, с яркими сценами и отлично переданными характерами. С определенного момента читаешь их совершенно как художественное произведение;-) Все «бункерные» тропы пошли именно оттуда:

- та самая истерика в комнате для совещаний (ДАС ВАР АЙН БЕФЕЛЬ! ДЕР АНГРИФ ШТАЙНЕРС ВАР БЕФЕЛЬ!)

- Гитлер награждает мальчика из гитлерюгенда Железным крестом за подбитый советский танк

- даже 27 апреля фюрер, Геббельс и Борман искренне верят в скорую победу

Ну и тому подобное. В книге, на самом деле, подобных сцен намного больше, просто не всё умещается в хронометраж. Кроме того, для драматизма выбросили забавные зарисовки Больдта из быта Фюрербункера. Скажем, сцену, когда Больдт с коллегой хохотали, обсуждая подробности свадебной церемонии фюрера. К веселящимся офицерам вошёл красный от злости шеф – Кребс – и начал отчитывать: «Да как вам не стыдно? Совсем с ума сошли? Смеётесь над Главкомом?». Или Больдт описывает, как в какой-то момент Бургдорф, Кребс и Борман перебрались в приемную перед апартаментами Гитлера и спали там в креслах, вытянув ноги. Приёмная была маленькая, и Гитлеру приходилось довольно нелепо перешагивать через их ноги, чтобы не будить утомленных геноссен в час их отдыха. Эпизоды, достойные «Монти Пайнтона» – настолько британский уровень юмора:-)

Являются ли воспоминания хотя бы Больдта подлинными? Понятия не имею. Как я уже сказал, это вопрос веры. Каждый решает сам. Историография к ним относится с уважением: ценный свидетель, да и рассказал всё правильно. Конечно, у его книги есть и совсем строгие критики, которые обвиняют Больдта в пустобольстве: мол, словоохотливого капитана и в бункере-то не было, а «воспоминания»-де написаны по открытым источникам. Я полагаю, что это несправедливо: никто из свидетелей присутствие Больдта никогда не отрицал, да и какие «открытые источники» могли у него быть в 46-47 годах?

Тем не менее, относиться к книге Больдта следует сдержанно. В отдельных случаях он сам признает, что отсутствовал при описываемых событиях; например, на генералов Гитлер орал без него, поэтому сцену он описал по словам своего товарища: майора Бернда Фрайтага фон Лорингхофена, адъютанта Кребса.

(Но и Пятница-Бернд, как вы понимаете, при эпичной сцене не присутствовал: детали ему потом пересказал Кребс. Дальше хорошо было бы услышать показания самого Кребса, но он, такая незадача, застрелился первого мая. А может и второго – вот как много мы знаем о последних днях в бункере)

Иногда сбоит фактография: в воспоминаниях Больдта приводится нероновский приказ Гитлера открыть клапаны на Шпре и пустить воду в туннели берлинского метро к югу от рейхсканцелярии, чтобы замедлить наступление советских войск. Этот момент потом много раз цитировали, а также использовали как доказательство того, что Советы не имели никакого отношения к затоплению метро и гибели гражданских (замечу, что число погибших тоже часто завышают: погибло порядка двухсот человек, преимущественно тех, кто просто не мог ходить – на самом деле, вода поднималась довольно медленно). Однако здесь Больдт демонстрирует странное незнание географии Берлина: к югу от рейхсканцелярии течет Ландверканал, а вовсе не Шпре; да и вода попала в метро, когда шлюзы Ландверканала повредили взрывами, а не открыли. И это не единственный подобный момент; кроме того, как я сказал, вещь написана немного чересчур художественно.

Больдт покинул бункер 29 апреля вместе с фон Лорингхофеном и подполковником Рудольфом Вайсом, поэтому свидетелем самоубийства и погребения Гитлера не является. Но его книга на этом не кончается: даже побег из Берлина в его изложении читается на одном дыхании. Вот вам ещё один эпизод: когда офицеры соединились с небольшой группой военных, пробивавшихся из окружения под Берлином, они потеряли Вайса – его взяли в плен красноармейцы. Больдт и Лорингхофен сумели раздобыть гражданскую одежду и смешались с толпой рабочих из Люксембурга; чтобы не выдать себя, они общались между собой только по-французски. В какой-то момент они отстали от группы, засмотревшись на колонну советской техники, двигавшейся к Берлину. Увлеченные разговором офицеры не заметили, как за ними остановился грузовик; затем Больдту на плечо опустилась тяжёлая рука. Он обернулся и с ужасом увидел, что перед ним стоит советский офицер. Но всё обошлось: тот всего лишь на скверном немецком спросил дорогу. Ему ответили столь же плохо, да ещё с утрированным французским акцентом. Офицер отошёл. Грузовик покатил дальше. А Больдт и Лорингхофен с замиранием сердца увидели, что его кузов полон пленных немецких солдат; и у самого бортика сидит подполковник Вайс… Драматично, кинематографично! Se non e vero, e ben trovato.

Лорингхофен, кстати, в итоге попавший в плен к американцам, мемуаров не писал (хотя дал ряд показаний в ходе допросов, к этому мы ещё вернемся). Достаточно того, что своим существованием он визировал историю Больдта. После создания бундесвера он вернулся на военную службу, и только в 2005-м, за два года до смерти, девяностолетний Лорингхофен неожиданно разродился мемуаром – понятное дело, о своем пребывании в бункере Гитлера. Однако сей мемуар был отчего-то написан по-французски, издан сперва в Париже, и соавтором был указан французский журналист Франсуа Д‘Алансон. Если вы помните, что-то подобное с кем-то из бункера уже случалось.

(Рудольф Вайс умер в советском плену или вскоре после; его показания, как вы понимаете, не считаются)

Иногда французская мемуарная система давала забавные сбои. В апреле 2006-го (разумеется, в Париже; разумеется, под редакцией французского журналиста и сами понимаете, на каком языке) вышли воспоминания Рохуса Миша, члена ФБК, покинувшего бункер одним из последних – 2 мая. В Германии их раскритиковали за «слабое соответствие современным реалиям»; иными словами, Мишу сделали втык за недостаточно восторженное отношение к участникам Заговора 20 июля – отставший от жизни старичок назвал их героические действия «убийством товарищей» и вообще «предательством». Миш позволял себе ремарки в духе «Гитлер был славным начальником», «абсолютно нормальным», etc. Он раскритиковал фильм 2004 года за общую истеричность и драматичность – дескать, никто в Фюрербункере так не орал, все общались спокойно; а потом, зараза такая, в одном из интервью усомнился в подлинности знаменитой пленки, на которой записана беседа Гитлера и Маннергейма в 1942 году; эта запись интересна тем, что она одна из немногих, где звучит обычный голос Гитлера, а не РЫЧАНИЕ С ТРИБУНЫ КАПСЛОКОМ! ПЕРЕД МНОТЫСЯЧНОЙ! ТОЛПОЙ! ФОЛЬКСГЕНОССЕН!!!

«Он говорит нормально, но что-то не так с тоном; интонации не совсем те. Иногда вроде правильно, но чаще нет. Мне кажется, что это кто-то имитирует Гитлера. Действительно, звучит, как будто кто-то его имитирует».

Ну и что вот с таким делать? Слава Богу, потом выяснилось, что Миш отрицает существование неонацистов («это просто патриоты своей родины, что тут такого?») и считает, что США вторглись в Ирак ради «обогащения Израиля». Мнение настолько несознательного гражданина никакой ценности не представляет.

Воспоминания Больдта не являются единственными свидетельскими показаниями, но они не являются таковыми сейчас. На протяжении первых лет сорока выбирать было особо не из чего; альтернативой Больдту были разрозненные показания пленных на допросах, ценность которых снижалась пропорционально силе удара следователя. Других воспоминаний просто не существовало. Писательский зуд у старичков из Фюрербункера отчего-то возник только в конце девяностых – начале нулевых, и писали они все, как вы заметили, не совсем сами. Единственное исключение тут, пожалуй, Хайнц Линге – камердинер Гитлера. Его книга воспоминаний о шефе вышла «всего-то» в 1980 году, только вот опубликована она посмертно. Что это означает, вы, думаю, уже поняли.

Упомянутый мною выше О‘Доннел любил рассказывать интересные подробности о жизни Гитлера (например, о страсти к кегельбану – вплоть до тайных походов туда, что бы это ни значило – или о том, как фюрер с 1935 года всегда носил в секретном кармане штанов заряженный пистолет, даже, представьте себе, во время встречи с Чемберленом). По словам О‘Доннела, все эти удивительные детали ему незадолго до смерти поведал Линге; вот только в «посмертной» книге камердинера Гитлера об этом не было ни слова. И как же О‘Доннел объяснил этот странный факт? «Поклонники Гитлера подделали мемуары Линге». И первым из них, по мнению американского специалиста был историк Вернер Мазер, который и редактировал воспоминания Линге.

А теперь представьте, что осталось за кадром и какая драка в реальности шла между историками за ценных старичков, которые могут верифицировать собой любой текст – достаточно лишь поставить на обложку их имена.

(И ещё небольшое замечание о качестве работы О‘Доннела – у него Бернд фон Лорингхофен и Герхардт Больдт уморительно слиплись в единого «Бернда фон Больдта». Что означает, что он Больдта либо не читал – хотя казалось бы, да? – либо делал вид, что не читал)

Это то самое информационное бутылочное горлышко, о котором я говорил. На протяжении десятилетий публике были доступны показания преимущественно одного свидетеля – Больдта. Все остальные обитатели Фюрербункера начинали разговаривать в том возрасте, когда следует не мемуары диктовать, а звать священника.

(Мне справедливо напомнят, что в пятидесятые уже можно было прочитать мемуары водителя Гитлера Эриха Кемпки; или его же пилота Ханса Баура. Это так, но полноценными обитателями Фюрербункера ни один из них не был, оба появлялись там лишь эпизодически)

Отсюда и туман вокруг событий 30 апреля – 1 мая, когда произошли самоубийства Гитлера/Браун, а также семьи Геббельс. Умные люди (вроде Больдта) начали разбегаться ещё 29-го, поэтому очевидцев случившегося в принципе мало. Те, кто свидетелями заявлен, по собственным же словам ничего толком не видели, а там, где видели – откровенно путаются в показаниях. Поэтому, например, каноном стал двойной способ самоубийства: отравление и пуля в голову – разные люди просто рассказывают разное. Суицид произошёл за закрытыми дверьми (что, в принципе, понятно – это довольно интимный процесс), и сообщения о том, как всё выглядело в итоге, разнятся. Вплоть до положения тел. Не говорю о том, что сами тела тоже видели считанные люди – их сразу завернули в одеяла, и сжигали уже в таком виде. «Анонимно». С суицидом четы Геббельс история та же – адъютант новоиспеченного рейхсканцлера лишь слышал выстрелы в саду; и макабрическую историю с умерщвлением детей Геббельсов все выжившие участники излагали по-своему.

Я всё это рассказываю не для того, чтобы кого-то разоблачить, а лишь продемонстрировать, что история (да и не только она, честно говоря) – это продукт личной веры. В большинстве случаев, вы не можете проверить факты, вы можете лишь выбрать версию, которая вам нравится и верить в её достоверность. «Реальная история» в итоге становится суперпозицией всех точек зрения.

Настоящие Историки (с дипломами и регалиями) не исключение, ведь если они не присутствовали в Фюрербункере лично, им приходится полагаться на показания третьих лиц.

(А если бы они и присутствовали, мы могли бы им всё равно не поверить. Тут ведь проблема всё та же – люди довольно плохо умеют отличать ложь, пусть даже ненамеренную, от правды. И именно благодаря этому «дефекту» человеческой природы существует такая великая вещь, как художественная литература, да и вообще искусство)

О свидетельствах очевидцев я сказал уже довольно много. Теперь о том, как их использовали.

Понятно, что показания, данные в советском плену, можно не учитывать вовсе. Во-первых, под давлением, люди скажут всё, что угодно; во-вторых, обрабатывало эти показания тоталитарное государство, действуя строго в рамках предписанной идеологии.

(Подобный подход СССР потом аукнулся, причём весьма забавно. Например, считается, что на основе показаний пленных, близких к Гитлеру, для Сталина в 1949 году была подготовлено так называемая «Книга о Гитлере»: биография фюрера между 1933 и 1945 годами. Значительную часть материала подписали дали Гюнше и Линге. В эпоху Хрущева этот материал вдруг переименовали в «Документ №462а» и безо всяких аннотаций или описаний похоронили в глубине архивов. И вот он, значит, лежал в совершенной безвестности, пока пара двадцатилетних немецких шалопаев историков не обрела его в 1991-м – совершенно случайно, просто рылись в недавно открытых архивах чуть ли не наугад. И тут такая находка! И как только им так повезло? Понятно, как: немцам за хорошее поведение разрешили отыграть пару процентов назад)

По другую сторону железного занавеса дела обстояли лучше, но не сильно. Первым исследователем, написавшим обстоятельный труд о последних днях Гитлера, стал британский историк Хью Тревор-Ропер. Сразу после окончания войны в Европе, он начал собирать материалы допросов пленных обитателей Фюрербункера, а также проводить собственные интервью. Во время таких бесед британский писатель часто представлялся «майором Оутоном»:-) Собранный материал вышел в том же 1947 году – как и мемуар Больдта – под названием «Последние дни Гитлера». Книга полна тонкого британского юмора, иронии и… как бы это сказать… Сейчас, вот в Википедии есть хороший пассаж:

«Тревор-Ропер утверждал, что к истории следует относиться как к искусству, а не к науке, и важной чертой успешного историка должно быть воображение»

Собственно, о чём я и толкую. Правда, много лет спустя творческий метод слегка подмочил штаны майору от истории: в 1983 году он подтвердил подлинность «Дневников Гитлера» – милой шутки немецкого художника Конрада Куяу. Черт бы побрал межведомственную неразбериху!

(И немецкоговорящих художников, всех скопом)

Однако труд Тревор-Ропера о последних десяти днях Гитлера никуда не делся. И точно так же, как и книга Больдта, он стал фундаментом, на котором стоит существующий в нашей голове апрельский Фюрербункер. Если вы захотите узнать о том, что происходило с Гитлером в его последние дни, вы так или иначе будет читать Больдта и Тревор-Ропера: потому что на них ссылаются остальные историки.

Поэтому теории о Фюрере-Который-Выжил сами по себе отнюдь не лишены оснований. Как вы может помните, я в шутку предложил концепцию «ненаблюдаемого Гитлера». Данные о биографии немецкого диктатора до 1919 года основаны на буквально нескольких и крайне сомнительных источниках, которые тем не менее используются всерьёз – ну хотя бы потому, что других просто нет. После 1919 года Гитлер становится «наблюдаемым»: количество информации о нём растёт, с ним общается всё больше людей, а где-то с начала тридцатых он буквально двигается под ярким медийным прожектором. Свет начинает гаснуть в апреле 1945, и где-то вскоре после своего последнего дня рождения Гитлер снова становится «ненаблюдаемым». Что особенно (не)удобно, происходит это до его предполагаемой смерти, поэтому, как вы понимаете, возможно что угодно.

При этом, как-то вот так получилось, что основными источниками информации на долгое время стало исследование британского историка, и написанные в британском же лагере мемуары Больдта. Американцы опять всё прохлопали – ну сложно им работать с нематериальными сферами. Только после выхода работы Тревор-Ропера они бросились создавать свой взгляд на финал пути Гитлера; ответом британскому «майору» стал труд Майкла Мусманно «Десять дней, чтобы умереть», вышедший в 1950 году. Как догоняющему, Мусманно всё равно пришлось ссылаться на британские первоисточники, вроде Больдта, но, имея нужный статус – работа в американской оккупационной администрации в Европе и участие в Нюрнбергских процессах – он смог добавить в повествование «новые, ранее неизвестные подробности»:-) Конечно, для этого пришлось найти свежие источники. Например, Мусманно в своей книге часто ссылается на некую «баронессу Ирменгарду фон Фаро», чьи острые глаза, тонкий слух и отличная память стали ценнейшим источником уникальной, прежде нигде не публиковавшейся информации о быте Фюрербункера. Кто это такая? Ну вот какая-то баронесса – американцы же знают, что в отсталой Европе существует такой дикий пережиток, как аристократия; в архаичной Германии, как известно, этого мракобесия особенно много. Баронессу за руку привел в бункер безымянный офицер СС после того, как её дом захватили советские солдаты. И она там тихонечко жила. О ней, почему-то, никто из канонического набора персонажей не вспоминает – но, наверное, дело просто в неразберихе последних дней войны.

По книге Мусманно, к слову, тоже сняли фильм – надо же продвигать свой взгляд в массы. В 1955 году, в Австрии; одним из авторов сценария стал Ремарк (тут американцы хорошо придумали – «у нас есть свой немец, он знает, как надо»). Режиссёр тоже был немецкий: Георг Пабст, автор отличных фильмов тридцатых годов. Но как-то особенно перетянуть одеяло на себя не получилось. Канон смерти Гитлера всё равно растёт из британского корня и поделать с этим уже ничего нельзя; даже лавина воспоминаний, внезапно свалившаяся на общественность в нулевых, лишь закрепила и углубила заложенный в 1947 году фундамент. Кто породил, тот и убил, так сказать.

Замечу также, что принципиального конфликта относительно судьбы Гитлера между историками Англии и США нет. Спор идёт о деталях, но консенсус давно достигнут: конечно, Гитлер умер 30 апреля 1945 года. Для американцев это символ великой победы над Европой, превосходства Нового Света перед Старым. Для англичан – точка в неудобном разговоре о том, кто такой Гитлер и откуда он взялся.

А для Thomae incredulī, развлекающих публику в квазианонимных блогах, заготовлена обманка: знаменитая теория о том, что Гитлер сбежал в Аргентину или Антарктиду на подводной лодке (возможно даже прямо из Шпре – по затопленным туннелям берлинского метро). Бейтесь головой сюда, любопытные слонята. Её запустил в 1948 году германо-швейцарский автор Эмиль Людвиг во время интервью журналу «Темпо». Спустя два года Мусманно обстоятельно разоблачил заведомо нелепую теорию Людвига, после чего о ней узнали решительно все. И вот уже почти восемьдесят лет, (вероятно, к большому облегчению англичан), Гитлера принято искать именно в Южном полушарии.

(Вообще, Мусманно опровергает раннюю конспирологию о Гитлере с таким перехлестом, что в каком-то смысле достигает обратного эффекта. Он на протяжении целых страниц рассказывает, что тела фюрера нет, потому что оно полностью, прямо с костями, сгорело в луже бензина; что достоверно известно о физической немощи Гитлера в последние месяцы, поэтому он никуда бы не смог уйти и был бы легко опознан позже; что Гитлер совершенно точно не знал никаких иностранных языков; и двойника Гитлера в бункере быть никак не могло – ведь тогда все, включая Еву Браун, сразу бы заметили, что фюреров в помещении почему-то двое; и так далее. Разоблачая теории о выжившем Гитлере, Мусманно в качестве эталона нелепости пересказывает историю о якобы имевшей место эвакуации Гитлера в Данию. Повествование образцово запутанное и глупое, чтобы самая широкая аудитория поняла, какой же это бред. Автором истории называется некий экс-лейтенант вермахта Артур Фридрих Макензен, которого никто, кроме Мусманно никогда не видел. Принцип американского историка в отношении конспирологии: «не можешь победить – возглавь» :-)

В завершение опять затянувшегося конспекта проговорю очевидный тезис: немцы в создании канона смерти Гитлера по понятным причинам не участвовали. Им разрешили сделать несколько правок во время девяностых, когда временно был легализован лёгкий ресентимент; но уже в нулевые, как вы помните, предсмертные откровения бункерных старичков выходили под чутким контролем старших товарищей. Что же оставалось немцам, лишённым возможности влиять на историю? Правильно, фантазировать. Перефразируя Карлейла: «Англичанам Господь дал историков, американцам – Голливуд, а немцам – фантазию»

Отсюда популярность книги Тимура Вермеша «Он снова здесь», и её экранизации, так любимой мною. Людей обрабатывали поколениями, но в десятые они всё равно выстроились в очереди, чтобы посмотреть на выжившего фюрера.

На любые претензии создатели отвечали, что это такой художественный приём, чтобы привлечь внимание к важным проблемам современности. И действительно, что Вермеш, что авторы фильма по его роману были деликатны, откровенного хулиганства они себе не позволяли.

А как выглядит хулиганство? В 2007-м вышла комедия «Мой фюрер»; фильм на первый взгляд глуповатый и пошлый. Но как только вы задумаетесь над его сюжетом, у вас голове зазвенит тревожный колокольчик – а это вообще законно?

В самом конце 1944 года должно состояться новогоднее выступление фюрера – чтобы поддержать военный энтузиазм. Но Гитлер устал, потерял боевой дух и веру. Чтобы привести фюрера в форму, к нему из концлагеря приводят еврейского актёра Адольфа Грюнбаума, от лица которого и ведется повествование. Задача Грюнбаума – взбодрить Гитлера, вернуть ему былой задор и энергию.

(Идея о еврее, который делает из Гитлера фюрера не нова, это еще Табори придумал за двадцать лет до Леви)

Грюнбаум много времени проводит с Гитлером. Ему не нравится эта работа, но для него это шанс вытащить семью из концлагеря. После периода неприязни к еврейскому наставнику, Гитлер начинает ему раскрываться, жалуясь на тяжелое детство и отца-тирана. Более того, Грюнбаум узнает, что Гиммлер и Геббельс готовят покушение на фюрера. Здесь у главного героя происходит внутренний конфликт: сначала он хотел убить Гитлера, но теперь ему становится его жалко: «Бедный Гитлер беззащитен и слаб. Как евреи. И обманывают его так же».

(Да, именно в такой формулировке)

Гитлер, в свою очередь, говорит с Грюнбаумом о евреях. Например, спрашивает, почему они не сопротивлялись репрессиям. Умник Грюнбаум ответить на это ничего не может.

В финале фильма Гитлера везут через декорации Берлина (настоящий разбомбили) к месту выступления. Но фюрер охрип, у него совсем пропал голос. К счастью, Грюнбаум отлично умеет имитировать голос Гитлера. В итоге, настоящий Гитлер (с приклеенными усами – родные «случайно» сбрили) стоит на трибуне и разевает рот, а говорит за него спрятанный под трибуной еврей Грюнбаум. По ходу речи Грюнбаум не выдерживает и начинает нести отсебятину, за что его расстреливают; умирая, он предсказывает, что Германия проиграет войну, а Гитлер покончит с собой. Но заканчивается фильм кадрами со 117-летним Гитлером, который рисует замки в Альпах и, несмотря, на возраст, в любой момент готов выдвинуться в канцлеры.

Полное название фильма «Мой фюрер – самая правдивая правда об Адольфе Гитлере»; естественно, история, рассказанная еврейским очевидцем, целиком выдумана:-)

Вообще-то, за такое в Германии могут и в тюрьму посадить. Чтобы позволять себе хулиганство подобного уровня, нужно иметь Статус. У Дани Леви, режиссёра и автора сценария, с этим всё в порядке: во-первых, он швейцарец; во-вторых, он еврей. Едва ли дело ограничивается только этими двумя пунктами, но таков минимальный набор. И даже его в итоге ругали. Хотя и очень мягко; в обычной ситуации оценку фильму давала бы не кинокритика, а Служба защиты Конституции.

Леви прямо спросили: а что он, собственно, хотел сказать? Он ответил:

«Фильм «Мой фюрер» – это выражение моей мечты о том, что я могу вмешаться в историю при помощи подрывной фантазии».

Леви лукавит – это не его мечта. Зицпредседатели, даже статусные, мечтают совсем о другом.

Но мечта-то хорошая.

Зачем обсуждать свежие новости, когда есть столько старых? Например, длящиеся в Германии уже который год дискуссии о «возобновлении» службы по призыву. Настоящий немец просто обязан хотя бы раз в своей жизни пробежать голышом по ручью и съесть четверть фунта сырой печени, иначе для чего он вообще родился на свет?

Моя-то позиция за последние два года не изменилась. Я ещё раз напомню, что де-юре призыв в 2011 не отменяли: его лишь приостановили в мирное время. Если будет принято решение, что страна находится в состоянии «обороны» или «напряженности» (последний термин весьма расплывчат и может означать что угодно), под ружье и так пойдут все мужчины в возрасте аж до шестидесяти лет.

При этом, никакой надобности в службе по призыву нет. Настоящего военного из призывника за ограниченное время службы сделать всё равно не получится, да и сама концепция массовой армии прошла свой пик сто с лишним лет назад, когда выяснилось, что толпа дешевых одноразовых юнитов всё равно уступает пулемётам и современной артиллерии.

Более того, у бундесвера просто отсутствует физическая возможность принять потенциальных рекрутов. По последним данным, если не ошибаюсь, он мог бы разместить десять-пятнадцать тысяч новобранцев, но совершенно не факт, что для них нашлись бы ботинки и нижнее бельё; не так давно их не хватало даже кадровым частям. Тем «недостающим ста тысячам», о которых иногда мечтательно говорят немецкие генералы, пришлось бы спать в поле, питаться подножным кормом и упражняться с воображаемыми автоматами. Ты-ды-дых, чик-чик, дзынь!

Люди с более реалистичным взглядом на мир предлагают ввести в Германии так называемую «шведскую модель». Как известно, в Швеции тоже был всеобщий призыв, потом его отменили, а в 2017 году вернули обратно – но в усечённой форме. Там все молодые люди заполняют опросники: уровень образования, состояние здоровья, данные о физической подготовке, наличие вредных привычек, желание служить бесконечно милому fädernesland и так далее. Из всех этих анкет отбираются три-четыре процента лучших. Как мне некогда ответили на очевидный вопрос, за вранье в анкете строгие, но справедливые шведы наказывают; первый тюремный срок за нежелание отдать своё ничтожное личное время на благо общества там выписали уже через год после возвращения этого «минипризыва». И вот, значит, хорошо бы ввести такую же модель в Германии: увеличить ежегодный поток молодых людей в бундесвер фактически за счёт изменения формулировки вопроса: не «Хотите ли вы служить в армии?», а «Не возражаете ли вы против службы в армии?».

(Поскольку предпочтение будет отдаваться сильным юношам без вредных привычек, предположу, что вершина стопки из дел будущих призывников будет состоять из спортивных представителей одной авраамической религии, которая запрещает употреблять алкоголь:-)

Однако и «шведская модель», будем откровенны, ни черта не даёт. Умение перезаряжать автомат или водить грузовик вносит весьма ничтожный вклад в обороноспособность страны. Немецкий же бундесвер последние тридцать лет – это дешевая рабочая сила, которую государство может использовать по своему усмотрению. И хочется государству, конечно, именно больше рабочих рук; носить для этого форму совершенно не обязательно.

Поэтому наиболее вероятным вариантом я по-прежнему вижу расширение «Добровольного социального года» (FSJ): например, через замену слова «Добровольный» на «Обязательный». Сейчас люди записываются на него неохотно: мало кто мечтает пахать целый год бесплатно «ради общего блага». Типичный FSJ выглядит так: молодой человек трудится помощником воспитателя детского сада за триста евро «карманных денег» в месяц, страховку и почётную грамоту в финале. Но, при этом, рабочие руки на низовых должностях очень нужны: в детсадах, домах престарелых, каких-нибудь там заповедниках. Отсюда большой соблазн заткнуть дыры вчерашними школьниками; всё равно с точки зрения старшего поколения эти балбесы ничем полезным не заняты:-)

Но звучат голоса и настоящих ястребов, прямо-таки – коршунов. Вот интервью с профессором публичного права Мюнхенского университета бундесвера доктором Катрин Гро.

(Которое я хотел вам показать ещё в апреле, но как-то слишком увлёкся охотой на английские конвои в Северном море)

Так вот, нервная клеточка мюнхенской фабрики офицеров постулирует два пункта:

- Военный призыв нужно восстановить

- Но женщин призывать на срочную службу нельзя

Там всё интервью с ней забавное. Ключевая мысль бундесверной мыслительницы довольно очевидная: женщин в Германии угнетают, взваливают на них множество нагрузки, которой нет у мужчин – например, заботу о детях и инвалидах; равенство в вопросе призыва сделало бы ношу для женщин совсем непомерной.

(В комментариях к статье произошло гендерное побоище. Мужчины в полемическом запале потребовали привязать гражданские права к прохождению срочной службы, чтобы, значит, свободные от призыва женщины не могли голосовать. Такие реплики ожидаешь услышать в Восточной Европе; но когда к западу от Одера не понимают, что такое всеобщее избирательное право и для чего оно на самом деле нужно, становится грустно.

Странно, что никто не спросил у фрау доктор, как она собирается отличить мужчину от женщины в наши просвещенные времена? Германия, чай, не Англия)

Из интервью с доктором Гро видно, что немцев так и не отучили «думать по бумажке»; из-за чего у последних было столько проблем в середине XX века. Интервьюер её спрашивает: вот вы говорите, что призыву должны подлежать только мужчины, но не женщины – нет ли здесь противоречия с нормами Конституции? Ведь она запрещает дискриминацию.

Доктор отвечает:

- Это вам так кажется. А дело вот в чём: Конституция сейчас содержит два положения, которые противоречат друг другу. Одно из них гласит, что ни к кому нельзя относиться по-разному из-за его пола. А второе – что обязательная военная служба является обязательной только для мужчин. Но поскольку эти две нормы находятся на одном правовом уровне, а именно в Конституции, одна никак не нарушает другую. Следовательно, обязательная служба для мужчин – это просто такое легальное исключение из принципа равного обращения с полами.

Опустим момент, что написать Конституцию, где статьи противоречат друг другу – это уже выдающееся достижение. Но ведь в 1946-м немцев макали головой в унитаз именно вот за это: «У нас был закон, там было написано так, и мы ему следовали». И вот спустя почти восемьдесят лет жизни в мире с отмененными вестфальскими принципами, немецкий профессор публичного права всерьёз ссылается на Конституцию, внутренний документ страны. Cujus regio, понимаешь, ejus religio. А откуда она знает, что в будущем уполномоченные люди с Лицензиями и Полномочиями не признают этот документ филькиной грамотой, а почтенных бюргеров, соблюдавших законы – преступниками и негодяями?

(Впрочем, и сам её подход тоже проникнут духом ушедшей эпохи, когда даже с треском проигрывая войну, немцы не подпускали женщин к боевым частям. Ох уж этот бундесвер, хранитель древних традиций)

Резюмируя, я предположу, что значительных изменений не будет; в крайнем случае либо «шведская модель», либо (F)SJ. И на то есть причина. Потребуется немало усилий и времени, чтобы изменить отношение немцев к службе в армии. Людям на протяжение десятилетий рассказывали, что подлинный героизм не в том, чтобы сражаться за свою страну, а в том, чтобы отказаться выполнять приказы неправедной власти. Это тот же момент, на котором сыпется фрау доктор: кто решает, какой закон справедливый, а какой преступный? Кто определяет законность/преступность власти?

В Германии полно мемориалов дезертирам (пример), которые – согласно одобренной победителями морали – совершили Подвиг. И любой немец, отказавшийся служить в вермахте, автоматически считается героем. Потому что dulce et decorum est pro patria deserere.

Может ли это повлиять на эффективность призыва? ¯\_(ツ)_/¯ Официальной идеологией бундесвера, как вы помните, является культ 20 Июля – восстание армии против плохой власти. В итоге, согласно прессе, доблестные немецкие спецслужбы регулярно пресекают попытки военных переворотов. Понятия не имею, какая тут связь. Реальный мир так сложен… Пойду-ка дальше швыряться в английских матросов мешками с картошкой.