📿ЛГБТ* и “Черкесский активизм”

*запрещено на терр. РФ

Телеги о “защите прав” в любой своей вариации являются частью либеральной идеологии. Этот нарратив сопровождает дискурс либерализма с момента его возникновения и в этом нет ничего удивительного, учитывая, что он является его порождением.

С чего началась эпоха либерализма?
С уничтожения традиционной иерархии и традиционных социальных ролей, подрыва авторитета монарха, как ставленника Бога на земле, переформатирования самосознания общества из традиционно-религиозного в национальное и т.д. Отсюда и культура, и языки, и традиции, и даже религии начали загоняться в рамки националистической конъюнктуры, подрывающей авторитет религии в пользу авторитета безликой массы. Иными словами, было сделано всё, чтобы ограничить и лишить всякой силы единственную легитимную с точки зрения религии власть.

Бенедикт Андерсон связывает возникновение воображаемых сообществ нового типа, то есть наций, с глубоким религиозным кризисом, поразившим Америку и Европу на рубеже XVIII–XIX вв. С его точки зрения, национальная идея стала альтернативной версией религиозной идеи. Говоря о религии и религиозной идентичности, Андерсон приводит примеры сакральных понятий, объединяющих всех представителей культа:

“Как уже ранее отмечалось, странное физическое соседство малайцев, персов, индийцев, берберов и турок в Мекке есть нечто непостижимое без отлившегося в какую-то форму представления об их общности. Бербер, сталкиваясь с малайцем у ворот Каабы, образно говоря, должен спросить самого себя: “Почему этот человек делает то же, что и я делаю, произносит те же слова, что и я произношу, хотя мы не можем даже поговорить друг с другом?” И как только возникает такой вопрос, на него существует один-единственный ответ: “Потому что мы... мусульмане”

.

Разумеется, в хореографии великих религиозных паломничеств всегда была некая двойственность: огромные толпы неграмотных людей, говоривших на своих родных языках, обеспечивали плотную, физическую реальность церемониального перехода; и в то же время небольшой сегмент грамотных двуязычных адептов из разных языковых сообществ выполнял объединяющие обряды, истолковывая соответствующим группам приверженцев смысл их коллективного движения”.

Таким образом, можно отметить, что возникновение национальных государств сопровождалось такой же сакрализацией, но уже новой категории идентичности - национальной и её новоявленных атрибутов: флаги, гимны, гербы и и т.п.

Какое же отношение к этому имел мусульманский мир?

В мусульманском мире национализм стал результатом европейского колониализма. Сегодняшний арабский национализм, к примеру, целиком и полностью является наследием европейского колониализма. Турецкий национализм - результат “самоколонизации” самих турков, поиска “новой религиозности” либералами, получившими европейское образование и развалившими Халифат.

Именно национализм и является основным источником проблем мусульманской Уммы на сегодняшний день. Все эти национальные государства, дискурсы нациестроительства (nation-building), государственного строительства (state-building), международные договора, гражданские права, либеральные ценности, культура протестов, постколониализм, деколониализм - короче говоря, всё то, что является детищем интеллектуальных изысканий европейских философов эпохи просвещения и то, к чему ислам в корне не имеет абсолютно никакого отношения.

Отсюда и очевидный вывод: национализм или этно-патриотизм, этно-активизм в любой своей форме равен секуляризму, либерализму, коммунизму, фашизму, расизму, феминизму, защите прав ЛГБТ (запрещено на территории РФ) и прочим чисто модерновым темам. Это то же пространство модернистских смыслов и апелляция к тем же модернистским понятиям и ценностям, которые зародились не в мусульманской ойкумене и не имеют никакого отношения к исламскому наследию.

Рано или поздно, если националист будет последовательным в своей идеологии, он выйдет из ислама. Это горькая истина, которой противятся многие мусульмане этно-патриоты. Меньше уделяйте времени нацбилдингам и больше погружайтесь в свою религию.