Еще дети дают новый взгляд на мир вокруг. Естественно я буду не я без душного размышления про дискурсы.
Детство всегда перекраивается в соответствии с меняющимися культурными ценностями.
Сейчас в отношении детей приняты (а скорее навязываются) слащаво-сентиментальные интонации. Стоит сказать о ребенке простым, неуменьшительным словом - на тебя смотрят как на старого матроса с беломориной в зубах, который тянет к малютке свои заскорузлые ручищи. «Ягодица» или «бедро», а не «попка» - и ты мать грубая и циничная. А ведь эта сентиментальная культура возникла в нашей истории не так давно и далеко не универсальна.
С другой стороны вокруг всегда много товарищей, готовых применить к мамочкам весь свой багаж остроумия, собранный по пабликам с мемами. Да, «годовасики» и «титечники» выглядят нелепо. Но можно вспомнить, что сленг в группе помогает подчеркнуть общность опыта, выразить и почувствовать понимание и поддержку. Уровень стресса от усталости, одиночества и переживаний у мам бывает очень высоким. Если посмотреть на ситуацию с этой стороны, то нелепыми выглядят уже те, кто рассуждает о мамских сообществах со снобизмом.
А наиболее интересно, что современный родитель оказывается сразу между двух дискурсов - слащаво-сентиментального и гражданско-патриотического. И между ними нет никакого перехода. «Маленькая сладкая крошечка теперь выполняет национальный проект демография». Без преувеличений - именно так меня и поздравил один знакомый в частной беседе - «вы теперь выполняете очень важный для страны проект».
Вообще к детям и мамам у нас относятся очень хорошо. Столько внимания и заботы я еще никогда не чувствовала. Но есть обратная сторона - ты сталкиваешься со всей яростью страны советов. Извините, но ваши споры про Крым - ничто в сравнении с накалом дискуссий про пеленание и «необоснованное допаивание». «Вот растили же детей без этих дебильных современных советов - и вырастали. Как можно игнорировать опыт?» - родители. «Прекратите слушать эти деревенские сказки» - подтягиваются врачи. «Перестаньте слушать ЭТИХ врачей», - другие врачи. Думаю, почему столько агрессии в такой нежной сфере. Может дело в важности, на которую всегда указывает эмоциональность. А дети - это самое важное. Давлении выбора колоссальное - каждому очень хочется быть уверенным, что он все сделал правильно. Подтвердить самому себе, доказывая это другим, верность своего решения.
В этой связи совет от Даши Александровны: по возможности рождайтесь у терпеливых родителей с развитым критическим мышлением.
PS видимо от размышлений о детстве и родительстве теперь не уйти

Конкретные разговоры про социологию

Сегодня последний день регистрации на 14 по счету Грушинскую социологическую конференцию - возможность за два дня охватить взором ключевые социальные тренды года.
Мы с Игорем Задориным делаем дискуссию о внутри- и межвидовой конкуренции исследователей за ниши в бизнесе. Это первая секция конференции, заходите.
Но как член программного комитета конференции хочу обратить внимание на другую секцию - «Околопацанские разговоры» Сергея Ушкина, - о влиянии на нас кино и о том, как оно попадает в ценностные расколы общества.
Трек публицистических дискуссий - нововведение на Груше. Нередко наблюдения, исследовательская интуиция и воображение опережают серьезные исследования и дают возможность свободного поиска новых смыслов и гипотез. Думаю, секция про пацанов будет свежей и познавательной.
Еще акцент - секция Насти Черкашиной о трендах индустрии, на которой будет презентация нового исследования про отрасль.
Ссылка на регистрацию - https://conf.wciom.ru/

Non fiction-2024
Женщина в длинной очереди: «Москва читающая, бл…ь!»

Не претендую на серьезный срез читательской аудитории, но, судя по разговорам в очередях, есть большой лаг между читателями и покупателями книг. Первые не всегда покупают - много студентов и небогатых гуманитариев. Вторые не всегда читают. Покупка интеллектуальной литературы - такое же символическое потребление как и другие покупки. Просто модели потребительские разные. И вовсе не обязательно это потребление на показ - знаю несколько человек, которые читать не успевают, но совесть и воспоминания об интеллектуальной студенческой юности мучают - покупают для подтверждения идентичности интеллигентного человека и самоуспокоения. А может даже покупают и начинают читать. Но потом теряют мотивацию: сложно докопаться до прагматической сути, переработать тонны воды ради 2-3 ценных мыслей. Все же чтение книг и современная деловая коммуникация - это разные ритмы и стилистика.

Свежие данные Левада-центра, признанного иноагентом, об отношении к продолжению СВО: разрыв между молодежью и зрелыми участниками опроса почти в два раза. Это вызвало оживленную дискуссию в фейсбуке, признанном экстремистским. В частности: молодежь думает о себе и боится призыва, а старшее поколение не боится и закрывает глаза на риски для внуков.
Вообще с самого марта-22 опросы показывают эту зависимость: чем моложе респонденты, тем чаще они выступают против операции. Исследователи, работающие с молодежью, а также преподаватели в вузах, отмечают, что в первые недели столкнулись в среде молодых людей с непониманием и страхом – ощущением сбоя программы жизни, картины мира, представлений о себе и о стране. Молодые люди в ряде случае сталкивались с серьезными внутрисемейными конфликтами.
На это все влияет комплекс факторов.
ВЦИОМ как-то де лился данными: около трети молодых людей не знают, что такое НАТО. Концепт противостояния с Западом для них не столь естественный, как для старшего поколения. Не погружены в контекст.
Также показательно, что люди до 35 лет по данным опросов больше опасались санкций и ухода с рынка зарубежных брендов.
Молодежь – группа, наиболее интегрированная в международный контекст и наиболее остро переживающая разрыв связей и закрытие ряда возможностей – потребительских, карьерных, образовательных. Многие молодые люди оказались в ситуации, когда лидеры мнений, на которых они ориентировались, осуждают страну, из которой они не хотят или не могут уехать. Это приводит к пересмотру идентичности. Возникает лакуна, вакуум героев.
Но, конечно, молодежь не однородна, эта среда переживала наиболее острые конфликты. Специалист в социологии молодежи Елена Омельченко так комментировала это на нашей конференции 2 года назад: «в ситуациях сильного напряжения молодёжные групповые идентичности начинают фрагментироваться и делиться, конфронтироваться по отношению к значимым на данный момент ценностям. Раньше этими ценностными векторами было отношение к мигрантам, к гендерному режиму, к меньшинствам, наконец, патриотизм. Ключевой точкой, когда эта конфронтация обострилась, стал Крым. Было даже такое понятие, как поколение Крыма, поскольку поколение может определяться какими-то очень глобальными значимыми резкими изменениями социального порядка, которые раскалывают и создают ценностное напряжение».

Про будущее прикладного социолога

Мы с «Цирконом» провели на Грушинской конференции круглый стол о запросе бизнеса к социологам. Игорь Задорин и я представили две картинки - оптимистическую и скептическую, а участники - консультанты, исследователи и бизнес, - в уклончивой манере согласились с обоими.

Запрос бизнеса на данные для принятия решений действительно расширяется. Развитие территорий, эффективные инвестиции в социальную сферу, борьба за кадры, соблазнение частного инвестора, формирование репутации у широкого круга стейкхолдеров. Кругом экономика впечатлений и внедрение клиентоцентричности. Во всех случаях бизнесу нужно понимать, где он сейчас находится, по какому пути идти и спустя время оценивать результаты. Это все - рынок исследований.

С другой стороны есть опасения, что место социолога здесь - «за детским столом».

Привожу 4 ключевых вызова - не свежих, зато актуальных

1. Никакие социологи бизнесу не нужны. Как, впрочем, психологи, этнографы и тд. Место их - на кафедрах. А бизнесу нужны решения задач, которые комплексны по природе. В выигрыше тот, кто сможет широко применять багаж наук о человеке и создать синергию разных специалистов. Нужно понять, где мы со своей профессиональной идентичностью в этой модели.

2. Социологи часто выдают продукты, в которых бизнес не видит ценности. На сцену выходят "переводчики", создают из руды продукт. Социолог здесь - в первом переделе и с низкой добавленной стоимостью.

Переводчик, интегратор команды специалистов для получения комплексного решения, человек с достаточной экспертизой в предмете, погружением в бизнес, наконец, доверием бизнеса - это чаще консультант. Он в итоге создает себе наибольшую маржинальность, а не традиционная исследовательская компания.

3. Следствие пункта 2 - у социологов проблемы с брендом. Как выразился один из участников, «есть проблема осознания социологии как инструмента на стороне бизнеса» 🙂 От них не ждут решений, а ждут только сбора данных «у метро».
Конечно, есть коллеги, которые успешно делают комплексные продукты, говорят на языке бизнеса, делают для него ценные находки и пользуются доверием. Но называют ли они себя «социологи», то есть сохраняют ли профессиональную идентичность?

4. В новых задачах бизнеса социолог конкурирует с другими специалистами. Городское развитие - тут у нас исследователь с бэкграундом урбаниста или городской этнограф. Кадровые вопросы - психолог, владеющим всеми теми же инструментами исследования. Репутационный аудит - коммуникационные агентства. Продуктологи, во-первых, говорят на другом языке, нежели мы, и под их задачи вырос новый сегмент исследователей, во-вторых сами проводят исследования с большим погружением в бизнес. И так далее. Какой здесь выход? Специализация и хорошее владение теориями среднего уровня?

Дискуссия эта конца не имеет, потому так пока и закончим.

Свежие данные. Новостям по телевидению доверяет каждый второй, соцсетям и интернет-изданиям - 18% и 16%.
Вспомнилась в связи с этим одна история - иллюстрация природы цифр и того, что за ними.

Работаем как-то в регионе, где недавно резонанс вызвала одна губернаторская покупка для загородной резиденции. Покупка специфическая, демонстрирует, скажем так, довольно кринжовую модель демонстративного потребления. На самом деле не губернатор, не покупал, и не в резиденцию. Но это скучно. А весело повторять кликбейтный заголовок из независимого интернет СМИ (в официальных каналах историю вообще не освещали), что и делал почти каждый участник наших интервью. При этом доверие местным официальным телеканалам и газетам шкалит и в разы выше доверия соцсетям и неофициальным СМИ.
Никаких фокусов.
Измеряя доверие СМИ исследователи подразумевают, что этот индикатор говорит о потенциале влияния.
Но, во-первых, доверие - это совсем не главное. Главное - внимание. Заронить сомнение или посеять страх, вызвать волну репостов и пересказов может и не самый уважаемый источник. Резонансный, яркий повод привлекает внимание, запоминается и часто воспроизводится. Кстати, исследования периода пандемии показали, что даже не доверяя слухам, люди склонны их передавать. Причиной тому стремление быть частью группы и поиск поддержки. В этом смысле взвешенные экспертные материалы проигрывают безответственным и острым.
Второе - доверие одному СМИ не равно доверию другому, так как природа СМИ и их контент очень отличаются. Что значит доверять медиа? Возьмем какое-нибудь местное официальное СМИ: «Открылся детсад … на открытии был глава … высадили 100 деревьев … в поликлинику закупили …». Открылся, был, высадили. Поле позиций и интерпретаций такие СМИ почти не генерируют, а не доверять официальной сводке странно. Но такое доверие еще ничего не говорит о влиянии СМИ. Респондент может понимать, что в канале - не все новости. Ему может быть не интересно это смотреть.
Другое дело - какие-то независимые онлайн издания или паблики «Город N”, пестрящие яркими заголовками. Больше инфоповодов, больше смелых высказываний и спорных интерпретаций - больше оснований не доверять. Но и внимания может быть больше.
И стоит ли говорить, что интернет или социальные сети - не единое пространство. Тут резвятся все и позиции представлены все - от официальных заявлений до маргинальных теорий заговора. Говоря о доверии к социальным сетям - к чему конкретно человек высказывает доверие?
Если уже говорить о доверии, то самый классный индикатор - это доверие разным источникам в освещении и интерпретации конкретного события. Тогда рейтинг был бы максимально конкретным, и, кроме того, очень динамичным.

Семейное интервью 2.0 или об общении с умными устройствами
На днях
Участник интервью про развитие российских экосистем: Их вот эта Алиса интересная. Ох. Вот она вылезла. Алиса, отключись, пожалуйста.

Интервьюер: Алиса, выключи музыку. Та же самая история.

Участник: Что ж такое-то? Алиса, не сейчас. Как тебя выключить-то, господи?

Интервьюер: Вы уже и мою Алису включили.

Участник: У меня она никак не отключается. Я забыл, где выключить ее. Алиса, отключись. Вот же шпионка

На заднем плане у интервьюера: «Я не люблю, когда меня так называют, лучше буду просто Алисой»
…

Вышло аналитическое резюме секции на Груше «Околопацанские разговоры: о социальном влиянии современной киноиндустрии».
 
А я пару слов о моральной панике вокруг Слова пацана и о том, почему одни фильмы задают образцы, а другие проходят незамеченными.
Для оценки эффектов, будь то ролик социальной рекламы или фильм, мы обычно применяем разные варианты воронки вовлеченности. Первые этапы, - захватить и удержать внимание, быть понятным , - опущу. Остановлюсь на эмоциональной реакции, чувстве сопричастности, которое задается, главным образом, героями и вызывает волны подражания.
По нашим наблюдениям, персонажи вызывают наибольшую вовлеченность и создают ролевые модели в следующих ситуациях:
• Герой реализует травму, символически ее преодолевает. Пример из интервью времен Хищных птиц - Харли Квин, которая учит хороших девочек плохому. Суперзлодейка «всем им показывает», проигрывает ситуацию слабости и ее преодоления.
• У героя есть то чего не хватает нам. Депривация называется. Примеров масса - подростковые франшизы с героями, оказывающимися особенными и избранными, ситкомы про верных друзей и тд.
• Герой дает востребованную позитивную идентификацию. Хороший пример, мне кажется, - «Брат», в котором на фоне запроса на гордость разыграна патриотическая карта, показан привлекательный и современный персонаж. «В чем сила, брат?».
В начале - этот ответ на актуальный запрос. И только потом подражание.
Понятно, почему фильмы, романтизирующие преступление, вызывают волны моральных паник. Но нельзя создать эффект на пустом месте, без предпосылок. Иначе мы могли бы на государственные деньги наснимать кучу картин про счастливые семьи и горя не знать.
Поэтому всегда странно, что борются с «криминогенным фильмом», не говоря о тех болях, в которые он попадает, о предпосылках к тому, чтобы дети были восприимчивы к образам. Хотя вру, ничего это не странно, если учитывать логику публичного поля, в котором живут эксперты и депутаты.
А на профилактику обычно работает, говорим ли мы о подростковой преступности или, скажем, алкодосуге, только создание альтернативных способов удовлетворения потребности.
Дети вступают в банды стремясь к признанию и самореализации - а какие другие сценарии самореализации и объединения у них могут быть, что им можно предложить интересного и полезного? Группируются ради безопасности - а что у нас такое с безопасность для детей, почему они вынуждены создавать дворовые силовые объединения? Ну и так далее

Эстетика Первомая и поколения

Моего папу с раннего утра поздравляли с первым мая - звонили даже друзья из дальних часовых поясов.
Выйдя на улицу я встретила соседку с собачкой, она поздравляла дворника.
- С нашим праздником! Праздник для всего советского союза. Как хорошо было. Кому надо было разваливать, эх. … [не дослушала их разговор].
Список поздравляющих растет, и все относятся к поколению 50-60-х.
При этом активнее «отмечают» выходные явно люди помоложе. Идеология и практика разделились.
А может ли вообще Первое мая стать осмысленным праздником для не советских поколений?
Для старшего поколения в Дне труда пересеклись три главные цели государственных праздников.
Во-первых, праздники символически выражают важные для коллективной идентичности смыслы. Труд для советских поколений - это гордость, подвиг, солидарность и справедливость. Важно противопоставление с тунеядцами и капиталистами.
Для постсоветских детей труд - это совсем другие смыслы. Подработка / интересное занятие / карьера. Все смыслы сугубо частные. Что тут праздновать?
Во-вторых прежде праздник укреплял солидарность через коллективные действия. Мама рассказывала, как они выходили всем НИИ в холодное первомайское утро - без политического энтузиазма, зато с фляжкой коньяка, одной на всех, чтобы греться. Пусть в то время в среде интеллигенции царил скепсис (а когда он там не царил) - коллективные ритуалы имеют огромное значение сами по себе. Молодость, радость. Эффект импринтинга. Сегодня у Первого мая нет четкой границы с обыденной жизнью, яркой внешней атрибутики, что особенно важно в культуре потребления впечатлений. И вряд ли можно просто так взять и оживить ритуалы прошлого без риска фальши. И при этом соблюсти баланс между традицией и современными смыслами. А новые коллективные ритуалы вроде монстрации, видимо, выглядели больно рискованно и были подбиты на взлете.
Наконец, государственный праздник нужен чтобы снять напряжение. Новый год. Карнавал перед Великим постом. Майские дни, фактически, дни семьи и застолий. В этом - универсальный смысл и точка схождения поколений. Новые «приватизированные» ритуалы.
В общем, не ясно, за счет каких смыслом дальше будут жить первые майские.

Сегодня на конференции РБК «Технобудущее» была чудесная дискуссии «Код человекоцентричности». Запомнилась формулировка Вкусвилл: главное не кого брать на работу, а в какую среду их помещать.
Среда - это и условия труда, и типы мотивации, и способы контроля, и практики коммуникации. Тут вспомнила с горечью один недавний эфир. Обсуждали с владельцем фабрики и психологом проблему выгорания. Затронули втроем вопрос среды и культуры, того, что человеку важен смысл в работе и признание. Модератор и давай нас троллить: хихи-хаха, давайте расскажем кассирше или сварщику, какая у них важная работа, а может еще миссию сформулируем! Вот проблема в том, что вопрос среды и уважения часто сводится к коммуникациям.
А на исследовательском уровне это проявляется в метриках. Например, все помнят, как в исследованиях корпоративной культуры и вовлеченности любили измерять знание ценностей. С подсказкой и без подсказки - чтобы понять, выучили ли, правильно ли запомнили наши главные принципы. И отчитываться о «проникновении ценностей». На предыдущем витке эволюции серьезно испортили репутацию «миссии». Может быть культуру человекоцентричности эта участь обойдет.
Попозже напишу про социальный смысл выгорания.

Много новостей о Китае. Эта космически далекая для нас культура - на втором месте по близости по оценкам населения. Смотрите данные ФОМ. На первом - Беларусь (78%), с которой у нас общая история. А с отставанием на 6 п.п. - Китай (72%). И на протяжении 10 лет топ этого рейтинга стабилен.
Что же вкладывают в эту близость? ВЦИОМ в 23 году приводил данные: на первом месте в ассоциациях - «Алик», на втором - «лидерство». И никакого Конфуция и Мао.
В Китае русскую культуру знают существенно лучше. Пушкин, Достоевский, балет и тд. Мы тут бенефициары европоцентричности, конечно.
То есть нам «близка» страна, про которую мы практически ничего не знаем. Ни из тоадиционной, ни из современной массовой культуры. Близость - как отражение извечной мечты о дружбе с сильным и проекция на общественное мнение риторики элиты.

Похоже есть новая прекрасная ниша для социолога - изучать структуру практики и социальных полей, которые дают данные для обучения ИИ. Без этого есть риск, что мы замечательно научим ИИ вводить в заблуждение контрагентов и следовать нашим когнитивным искажениям.

От специалиста по ИИ:
«Знаете почему сложно обучить ИИ ставить диагнозы? Вроде ж все просто: вот снимок, вот описание. Да, но, когда ты вчитываешься в описание и диагноз, то выясняешь, что последний чаще всего отличается от ожидаемого. Пишут не тот, который явно видно по сниику, а тот, что дороже по классифактору для страховой»

В майском Harvard Business Review отличная статья о влиянии ИИ на командную работу.
В основе - эксперимент с игрой Super Mario Party, в которой нужно собирать ингредиенты для рецептов на скорость. Начали авторы с того, что попросили каждого участника сыграть самостоятельно и определили базовый уровень игры каждого.
Затем разместили команды игроков в комнате с телевизором и консолью Nintendo. Игроки должны были совместно собирать ингредиенты.
Далее одного из игроков в команде заменили на ИИ.
ИИ-игроки показали лучшие результаты, чем люди, в индивидуальном режиме игры.
Но командные результаты - другая история. Команды, в состав которых входил ИИ, собрали в среднем меньше ингредиентов, чем команды, которые сохранили своих первоначальных участников. Разница в производительности сокращалась раунд за раундом пока не сошла на нет.
Несмотря на успех ИИ большинство участников предпочитали играть с людьми. Из интервью, проведенных в середине и в конце эксперимента, авторы узнали, что искусственный интеллект снижает коммуникабельность команды. А это снижает мотивацию и внутригрупповое доверие.
И важное - чем слабее была команда, тем больше было негативное влияние на результат.

Представим, что это будет означать, если результаты перенести на крупное предприятие. У авторов интересный вывод: лучше использовать ИИ как партнера для более квалифицированных сотрудников.
Вспомним тут популярный на конференциях аналитиков тезис: ИИ не заменит ассистента, ассистент с ИИ будет сильнее ассистента без ИИ.

С ПМЭФ друзья привезли три мысли:
(1) бессодержательная дискуссия - это индикатор важности темы и невозможности ее серьезного обсуждения
(2) консервативная повестка на форуме - это пропаганда, направленная вовне
(3) любая пропаганда - лишь побочные продукты чужого выживания

Теперь у меня уже 6 мыслей.

А вообще, в разговоре с замечательным политологом Ярославом мне пришел образ то ли шведского стола, то ли фокус-группы с тестированием концептов. ПМЭФ - главная площадка презентации идей и здесь впервые настолько широкий спектр идеологического предложения.

Циничная метаирония Инстасамки (да, мы пампим нефть), многополярность, великий СССР, традиционные ценности, солидарность элит с народом, IT как наш новый космос.
Что больше зайдет, как говорится

https://hottg.com/politgen/7340

Хикикомори в России

Каждый год я с удовольствием работаю в комиссии на студенческих защитах в вышке. Смыслов в этом много - освежить навык теоретической рефлексии, подумать над типичными ошибками, которые совершают и специалисты с опытом. А главное - бывают очень интересные работы, расширяющие кругозор.
Мой фаворит ❤️ - диплом о хикикомори (социальный эскапизм) в России.
О хикки у нас много шутят после пандемии, шеймят подростков за лень, предлагают как обычно что-нибудь в интернете запретить. Но исследований современного эскапизма мало.
В этой теме всего намешано - психических отклонений, стиля жизни, школьного буллинга, моды на Японию, интернет зависимости, удаленных рабочих мест. Студентка большая молодец, что попыталась в этой каше разобраться.
Хикикомори - это синдром с нечетким описанием на стыке с депрессивным расстройством, птср, тревожным расстройством и тд.
И синдром имеет социальные предпосылки, которые, собственно, исследуют коллеги.
Это:
родительская гиперопека, отсутствие поддержки и не очень близкие отношения в семье, сильные отношения с матерью и слабые с отцом, конкурентная среда в школе, буллинг, проблемы с поиском работы.
С другой стороны интернет создает возможность удаленной коммуникации, работы и развлечения - и те, кто имел склонность к затворничеству, ее легче реализуют.
В исследовании студентки на российской почве хикки связан с менее крупными населенными пунктами. Мне показалось, могу ошибаться, что дело в развитости среды - если дома, в интернете, интереснее, то зачем выходить? Если люди в сети меня лучше поймут, зачем это общение с «недалекими» в школе? И так далее
Сложность, на мой взгляд, в том, чтобы отделить причины от следствий - синдром приводит к изоляции или изоляция по социальным причинам провоцируется развитие синдрома? И так, и так, вероятно?

Уже из описания связанных с хикикомори условий видно, что это неоднородная история, то, что человек засел дома - следствие разных тенденций.

Конечно, в Хикикомори бросается в глаза, что это идентичность, связанная с модой на японскую культуру. У хикки много сообществ. Но к субкультуре все не сводится. Скорее, мне кажется, речь о том, что молодые люди, предпочитающие сидеть дома, находят себя «на социальной карте», принимают ярлык. Причем среди называющих себя хикикомори синдром выражен не у всех. А среди тех, у кого синдром выражен, не все даже слышали японское слово. «Хикикомори» или нет, но сложно спорить с тем, что эскапизм существует и изоляция становится проблемой.